— Я должен поинтересоваться вашими планами на будущее. — Анри попытался вернуть разговор в надлежащее русло.
— Разумеется. — Дитеру нравилось, что граф с таким достоинством держится в этой необычной ситуации. Наливая коньяк, он подумал, что для него не составит труда подружиться с будущим тестем. — Прежде всего позвольте сказать вам, граф де Вальми, что я очень люблю Лизетт.
Граф онемел от изумления. Он уже давно догадался, что майор человек скрытный и немногословный, поэтому никак не ожидал от него подобного признания.
— Все это произошло помимо моей воли, — продолжал Дитер. — Я просто встретил Лизетт и влюбился, хотя и старался подавить в себе это чувство.
Он посмотрел графу в глаза. Анри опустился в кожаное кресло. От него не укрылась ни страсть в голосе майора, ни искренность его взгляда. Видимо, он действительно любит Лизетт.
— Если бы только… — беспомощно пробормотал граф, — если бы только вы не были немцем.
Дитер поставил свой бокал на стол.
— Да, я немец, граф де Вальми, и горжусь этим. Надеюсь, рас немного успокоит, что я не нацист и никогда не был нацистом.
Анри тяжело поднялся с кресла.
— Тогда я не завидую той моральной дилемме, которая стоит перед вами, — тихо промолвил он. — Спокойной ночи, майор Мейер.
Проводив графа взглядом, Дитер снова наполнил свой бокал коньяком. Он решил эту моральную дилемму, вступив в заговор против Гитлера. Но Анри де Вальми прав: ему сейчас не позавидуешь. Напряженное ожидание вестей из Берлина становилось просто невыносимым.
* * *
— И что намерен предпринять полковник фон Штауфенберг? — спросила Лизетт, когда они с Дитером сидели у камина и слушали сообщения после сводок новостей Би-би-си, что делали теперь каждый вечер вместе.
— Как штабной офицер генерала Ольбрихта, фон Штауфенберг имеет доступ на совещания, которые проводит Гитлер. Он тайком пронесет туда бомбу, спрятанную в портфеле.
— Но когда? Почему он тянет? — Лизетт положила голову на грудь Дитера.
— Не так-то это просто. Гитлер патологически подозрителен, не доверяет никому, даже ближайшему окружению. Постоянно меняет свой распорядок дня, уходит с совещаний раньше либо вообще не появляется. Но рано или поздно возможность представится, и фон Штауфенберг воспользуется ею.
— Господи, хоть бы это произошло поскорее! — прошептала Лизетт. — До высадки союзников, иначе будут убиты и покалечены тысячи людей.
Дитер нахмурился. Да, это должно произойти скоро. Каждый день, каждый час он ожидал новость о том, что фон Штауфенберг подложил мину и заговор увенчался успехом. После этого Дитеру предстояло немедленно встретиться с Роммелем и сопровождать его в Берлин. В течение последующих трех часов связь ставки Гитлера с внешним миром будет нарушена.
Сводка новостей закончилась, и диктор стал передавать шифрованные сообщения для групп Сопротивления по всей Европе: «Троянская война не начнется», «Завтра меласса обгонит коньяк», «У Джона длинные усы». В длинном списке сообщений отсутствовала цитата из стихотворения Поля Верлена «Осенняя песня». Когда диктор закончил, Лизетт с облегчением вздохнула и обхватила руками колени. Поскольку в самое ближайшее время готовилось свержение Гитлера, высадка союзников казалась ей необязательной, напрасной тратой человеческих жизней. Сначала должны поступить новости из Берлина.
— Как ты думаешь, сколько у нас еще времени? — спросила она Дитера.
Он покачал головой, и его светлые волосы заблестели в свете огня.
— Не знаю. Весь май стояла благоприятная для высадки погода, а сейчас долговременный прогноз ухудшился. Возможно, до высадки пройдет еще месяц.
— А к этому времени фон Штауфенберг использует свой шанс?
— Да. — Дитер чувствовал себя изолированным, отрезанным от соратников по заговору. Штюльпнагель находился в Париже, Штрелин — в Штутгарте. Дитер хотел бы поговорить с кем-то и убедиться в том, что план заговора продолжает осуществляться. — Возможно, на эти выходные поеду в Париж. — Он прищурился, глядя на огонь. — Мне надо поговорить со Штюльпнагелем. — Дитер обнял Лизетт. — Заодно сделаю кое-какие приготовления к свадьбе. И тебе не следует дольше тянуть, пора все рассказать матери.
— Но папа просил меня ни о чем ей не рассказывать. И я ему пообещала молчать.
— Ладно, это не имеет значения. — Дитер напрягся, когда его ладонь скользнула по все еще плоскому животу Лизетт. — Все равно на свадьбе будем только мы с тобой. И наш ребенок…
Он прижался к губам Лизетт, сначала ласково, потом со все нарастающей страстью. Затрепетав от удовольствия, Лизетт обняла Дитера за шею. Он не могла думать о том, что произойдет с Дитером, если покушение на Гитлера закончится неудачей или если заговор будет раскрыт. Сейчас, забыв обо всем, Лизетт испытывала лишь радость от ощущения его тела, сильных рук, тепла губ на своих волосах и коже. Принадлежа Дитеру, Лизетт получала сокровища, которые, как она знала, навсегда сохранятся в ее сердце.
* * *
Дитер отправился в Париж в сырое и туманное утро. Лизетт поднялась рано и вышла в голубом атласном халате, привезенном матерью из ее последней поездки в Париж, попрощаться с ним. Когда они остались в кабинете одни, Дитер поцеловал Лизетт и внимательно посмотрел на нее, как бы стараясь запомнить каждую черточку.
— Береги себя, дорогая. Я вернусь через три дня, максимум через четыре.
Когда он направился к машине, Лизетт охватило такое ужасное ощущение потери и надвигающейся беды, что она бросилась за ним и обхватила за шею, не обращая внимания на наблюдавшего за ними шофера.
— Будь осторожен. — Лизетт крепко обняла Дитера. — Умоляю, будь осторожен.
Он осторожно высвободился.
— Не беспокойся. Я обязательно вернусь. Даю тебе слово.
Дитер сел в машину, а Лизетт, стоя на гравийной дорожке, наблюдала, как «хорх» свернул направо и скрылся из виду. Она поежилась от сырости. Наступил первый день июня, но Лизетт казалось, что до лета еще очень далеко.
* * *
Тем же вечером она слушала сводки новостей Би-би-си и следовавшие за ними сообщения.
— Сабина просто не в духе и ревнует, — произнес четкий, беспристрастный голос из Лондона. И затем: — Издалека льется тоска скрипки осенней.
Лизетт замерла, а сердце ее неистово забилось. И снова:
— Издалека льется тоска скрипки осенней. — И далее: — Дети скучают по воскресеньям. Дети скучают по воскресеньям.
Она едва дышала. Дитер в Париже, а высадка союзных войск в Европе неизбежна.
Глава 9
Ошеломленная сообщением, Лизетт выбежала из комнаты и поспешила в кабинет отца.
Граф мрачно рассматривал лежавшую на столе крупномасштабную карту Франции. В руке он держал бокал с кальвадосом.
