– Недолгое путешествие, – лаконически отметил
Халэд, наблюдая за тем, как послушники выгружают на берег коней.
– Так ты заметил! – рассмеялся Берит.
– Они не особенно и скрывали. Когда брызги, намерзавшие
на моей бороде, в один миг растаяли, я начал подозревать неладное. – Он
помолчал.
– Трудное это дело – учиться магии?
– Сама по себе магия не так уж и сложна. Главная
трудность – изучить стирикский язык. В стирикском нет правильных глаголов. Они
все не правильные, да к тому же у них девять спряжений.
– Пожалуйста, Берит, говори по-эленийски.
– Ты знаешь, что такое глагол?
– Более или менее знаю, но что такое спряжение? Бериту
отчего-то стало легче – по крайней мере, Халэд знает не все на свете.
– Я помогу тебе разобраться, – заверил он
друга. – Может быть, Сефрения что-нибудь придумает.
Солнце уже заходило, сверкая ослепительными красками, когда
они въехали в жемчужно мерцающие ворота Огнеглавого Материона, и к тому
времени, когда рыцари добрались до имперской резиденции, на город уже
опустились сумерки.
– Что это с ними стряслось? – пробормотал Халэд,
когда они миновали ворота резиденции.
– Ты о чем? – не понял Берит.
– Парень, для чего у тебя глаза? Стражники у ворот
глядели на Спархока так, словно он вот-вот взорвется – или превратится в
дракона. Говорю тебе, Берит, что-то здесь не так.
Рыцари церкви свернули по залитой сумеречным светом лужайке
к своим казармам, а остальные с цокотом проскакали по подъемному мосту в ворота
замка Эланы. Они спешились во внутреннем дворе при свете факелов и вошли в
замок.
– Здесь даже хуже, – пробормотал Халэд. –
Давай-ка держаться поближе к Спархоку, на случай, если придется утихомиривать
его. Рыцари у подъемного моста, похоже, не на шутку боятся его.
Они поднялись по лестнице к королевским покоям. На привычном
месте у дверей не было Миртаи, и это еще больше насторожило Берита. Халэд прав
– что-то здесь определенно не так.
Император Сарабиан, в своем любимом лиловом камзоле и
обтягивающих штанах, нервно вышагивал по синему ковру гостиной. Когда Спархок и
Вэнион направились к нему, он, казалось, попятился и съежился.
– Ваше величество, – приветствовал его Спархок,
наклонив голову. – Как приятно вновь вас увидеть. – Он
огляделся. – Где Элана? – спросил он, положив шлем на стол.
– Э-э… минутку, Спархок. Как дела на Северном мысе?
– Более или менее так, как мы задумали. Киргон больше
не повелевает троллями, но зато у нас теперь есть новая проблема, быть может,
похуже прежней.
– Вот как?
– Мы все расскажем, когда Элана присоединится к нам.
Это не настолько приятная история, чтобы повторять ее дважды.
Император беспомощно взглянул на своего министра иностранных
дел.
– Поговорите с баронессой Мелидирой, принц
Спархок, – предложил Оскайн. – У нас здесь кое-что случилось. Она
была при этом, а потому лучше нас сможет ответить на ваши вопросы.
– Что ж, ладно, – голос Спархока прозвучал ровно,
хотя и беспокойство Сарабиана, и уклончивый ответ Оскайна во все горло кричали
о том, что произошло нечто недоброе.
***
Баронесса Мелидира сидела в своей постели, опершись спиной
на гору подушек. На ней был очаровательный синий халатик, однако на левом плече
белела широкая повязка. Баронесса была бледна, но ее глаза были холодны и
тверды, как камень. У ее постели сидел Стрейджен в своем любимом камзоле из
белого атласа. Лицо его выражало нешуточную тревогу.
– Ну наконец-то, – сказала Мелидира. Голос ее
прозвучал жестко и деловито. Она метнула уничтожающий взгляд на императора и
его советников. – Я вижу, принц Спархок, эти храбрые господа
предоставили мне рассказать вам о том, что здесь случилось. Я постараюсь быть
краткой. Пару недель назад вечером королева, Алиэн и я готовились ко сну. Вдруг
в дверь постучали, и вошли четверо мужчин, которых мы вначале сочли пелоями: у
них были обриты головы, они были одеты на пелойский манер – однако это были не
пелои. Один из них был Крегер. Трое других – Элрон, барон Парок и Скарпа.
Спархок не шевельнулся, лицо его не изменилось.
– Что же дальше? – спросил он ровным, безжизненным
голосом.
– Стало быть, вы решили сохранять благоразумие, –
холодно сказала Мелидира. – Что ж, хорошо. Мы обменялись несколькими
оскорблениями, а затем Скарпа велел Элрону убить меня – просто для того, чтобы
доказать королеве, что он не шутит. Элрон бросился на меня со шпагой, и я
отвела его клинок запястьем. Я упала и вымазала себя кровью, чтобы было похоже,
что я мертва. Тогда Элана упала на меня, притворяясь, что рыдает от горя, хотя
на самом деле она отлично видела, что я сделала. – Баронесса вынула из-под
подушки кольцо с рубином. – Это предназначено вам, принц Спархок. Ваша
жена спрятала его в моем корсаже. Она также успела прошептать: «Передай
Спархоку, чтобы не тревожился за меня, и еще скажи, что я запрещаю ему отдавать
Беллиом, чем бы они мне ни угрожали». Слово в слово, именно так она и сказала,
а потом прикрыла меня одеялом. Спархок взял кольцо и надел его на палец.
– Понимаю, – ровно сказал он. – Что было
потом, баронесса?
– Скарпа сказал вашей жене, что он и его приятели берут
ее и Алиэн в заложницы. Он сказал, что вы так дурацки привязаны к ней, что
отдадите ему все, только бы вернуть ее живой и невредимой. Он явно намеревается
обменять ее на Беллиом. У Крегера уже было приготовлено письмо, и он отрезал
локон у Эланы и приложил его к своему посланию. Полагаю, будут еще и другие
письма, и к каждому будет приложен ее локон, чтобы подтвердить их подлинность.
Затем они взяли королеву и Алиэн и ушли.
– Благодарю, баронесса, – все так же безжизненно
проговорил Спархок. – Вы проявили поразительное мужество в этом
злосчастном происшествии. Могу я взглянуть на письмо?
Мелидира вновь сунула руку под подушку и протянула ему
сложенный и запечатанный кусок пергамента.
Берит полюбил свою королеву с той минуты, когда впервые
увидел ее на троне, заключенной в кристалл, хотя никогда ни словом не
обмолвился ей о своем чувстве. В жизни, конечно, ему еще не раз довелось бы
полюбить, но эта любовь была первой. И когда Спархок сломал печать, развернул
пергамент и бережно вынул густой локон бледно-золотистых волос, разум Берита
вдруг охватило пламя, и он с силой стиснул рукоять боевого топора.
