– Кто здесь? – резко спросил он, шаря в поисках
свечи, кресала и трута.
– Вот. – Из темноты протянулась маленькая ручка.
На ладони плясал язычок пламени.
Бергстен заморгал. Ночной гость оказался маленькой девочкой,
судя по всему, стирикской крови – прелестное дитя с длинными волосами и
большими, темными, как ночь, глазами. Руки Бергстена задрожали.
– Ты Афраэль, не так ли? – с трудом проговорил он.
– Как проницательно, ваша светлость. Спархок ждет тебя.
Патриарх отпрянул от существа, которое – как твердила
доктрина его веры – вовсе не существовало и не могло существовать.
– Вы ведете себя глупо, ваша светлость, – сказала
она. – Неужели тебе не известно, что я не могла бы даже заговорить с тобой
без разрешения твоего Бога? Я и близко не посмела бы к тебе подойти.
– Теоретически да, – неохотно согласился
он, – но ведь ты можешь быть и демоном, а для демонов закон не писан.
– Разве я похожа на демона?
– Внешний вид и реальная суть – разные вещи, –
упрямо возразил он.
Девочка прямо взглянула в его глаза и произнесла истинное
имя эленийского Бога – один из наиболее ревностно оберегаемых секретов Церкви.
– Демон не мог бы произнести это имя, не так ли, ваша
светлость?
– Да, пожалуй, что так.
– Мы с тобой поладим, Бергстен, – улыбнулась она,
легко поцеловав его в щеку. – Ортзел спорил бы об этом целый месяц. Будь
добр, убери свой топор. От железа у меня мурашки по коже.
– Куда мы направляемся?
– Встретиться со Спархоком. Я ведь тебе уже об этом
сказала.
– Это далеко?
– Не очень, – улыбнулась девочка, откинув полог
шатра.
Над Пелой все еще стояла ночь, но снаружи, за пологом, царил
дневной свет – и очень странный свет. Девственно-белый песчаный берег
протянулся к сапфирно-синему морю под небом, окрашенным во все цвета радуги, и
в полумиле от берега, посреди этой невероятной синевы, высился изумрудный
островок, увенчанный храмом из сверкающего мрамора.
– Что это за место? – спросил Бергстен, высунув
голову из шатра и изумленно озираясь.
– Думаю, что вы, ваша светлость, назвали бы его:
Небесами, – отвечала Богиня-Дитя, дунув на плясавшее на ее ладони
пламя. – Как бы там ни было, это мои Небеса. Есть и другие, но этой –
именно мои.
– Где оно?
– Всюду и нигде. Все Небеса существуют одновременно
повсюду. Как, впрочем, и преисподние – но это уже другая история. Пойдем?
Глава 21
Кордз из Нелана был совершенным человеком. Осознание этого
не сразу пришло к благочестивому эдомцу. Лишь досконально исследовав
собственную душу и подробно изучив священное писание, он пришел к этому
неизбежному выводу. Он был совершенством. Он исполнял все заповеди Господни, он
делал то, что должен был делать, и не делал того, что запрещено. Разве это не
есть совершенство?
Приятно было чувствовать себя совершенным, однако Кордз был
не из тех, кто почиет на лаврах. Теперь, когда он достиг совершенства в глазах
Бога, пришло время обратить свое внимание на грехи соседей. Грешники, однако,
редко грешат в открытую, а потому Кордзу пришлось действовать тайно. Он
подглядывал в окна по ночам, подслушивал разговоры, а когда его грешным соседям
удавалось скрыть от него свои дурные поступки, он воображал себе грехи, которые
они могли бы совершать. Воскресенье было для Кордза совершенно особенным днем,
однако не из-за проповедей, ибо что для совершенного человека проповеди? Именно
в воскресенье мог он встать и обличить грехи своих соседей – и те, которые они
совершили, и те, которые могли совершить.
Дьявол, вероятно, ненавидел Кордза из Нелана; но одному Богу
известно, как ненавидели Кордза из Нелана его соседи.
Затем в Эдоме начались беспорядки. Развращенная еретическая
Церковь Чиреллоса после двух тысячелетий интриг и заговоров готовилась в
открытую выступить против правоверных. Рыцари церкви выступили в поход, и их
продвижению сопутствовал невообразимый ужас.
Кордз одним из первых вступил в армию Ребала. Совершенный
человек предоставил грешным соседям идти своим грешным путем ради того, чтобы
присоединиться к более святому делу. Он стал наиболее доверенным гонцом Ребала
и загнал до смерти десятки коней, носясь по эленийским королевствам Западной
Дарезии с наиважнейшими донесениями.
В этот день Кордз, нахлестывая измученного коня, скакал на
юг, к насквозь испорченным городам Южной Даконии, истинным скопищам греха и
разврата, жители которых не только знали, что грешат, – им попросту было
на это наплевать. Хуже того, странная и несомненно еретическая традиция
Дакитской церкви запрещала мирянам говорить вслух во время воскресной
проповеди, а потому совершенный человек, чьими устами говорил сам Господь, не
мог обличить и осудить грехи, которые видел во множестве вокруг себя. Это
приводило его в такое отчаяние, что порой ему хотелось визжать.
Всю минувшую неделю он скакал почти без перерыва и
смертельно устал, а потому с большим облегчением наконец перевалил через
вершину холма, который высился над портом Мелек.
И тогда все мысли о чужих грехах испарились из его головы.
Кордз осадил шатающегося от изнеможения коня и в ужасе уставился на то, что
предстало его глазам.
Там, в море, искрящемся под зимним солнцем, вдоль берега
величественно плыла бессчетная армада судов под красно-золотыми стягами Церкви
Чиреллоса!
Совершенный человек был охвачен таким страхом, что даже не
расслышал жалобных трелей пастушеской свирели, наигрывавшей минорную стирикскую
мелодию. Какое-то время он ошарашенно таращился на ставший плотью величайший
кошмар всей его жизни, а затем с силой вогнал шпоры в бока усталого коня и во всю
прыть поскакал поднимать тревогу.
***
Мятежным войском в Панем-Деа командовал генерал Сирада,
младший брат герцога Миланиса. Король Ракья устроил так, что генералы Скарпы в
большинстве своем были арджунцами. Сирада знал, что ввязался в рискованное
дело, однако младшему сыну аристократического рода приходится идти на риск,
если он хочет пробить себе дорогу в жизни. Он должен мечом отвоевывать себе
титул и высокое положение. Сирада не первый год терпел свою службу под началом
сумасшедшего бастарда трактирной шлюхи и неудобства жизни в джунглях, дожидаясь
своего шанса.
