– В Центральной Кинезге и в самом деле есть несколько
горных массивов, и именно эти места указала нам Афраэль на острове. Что еще он
говорил, Телэн?
– Он все время перепрыгивал от одного места к другому.
Он говорил о Запретных Горах и Столпах Киргона, потом вернулся назад и принялся
толковать о Соляных Равнинах. Судя по тому, что он сказал Стрейджену, с этих
равнин можно увидеть Запретные Горы. Потом было что-то о «пламенно-белых
столпах» и Равнине Костей. Он сказал что это кости «безымянных рабов, что
трудятся до смерти своей на избранный на род Киргона». Видимо, когда в Кирге
умирает раб, его попросту выбрасывают в пустыню.
– Тогда этот могильник должен быть совсем недалеко от
города, – задумчиво проговорил Келтэн.
– Знаешь, Спархок, а ведь все сходится, – серьезно
сказал Бевьер. – Сами кинезганцы большей частью кочевники, а потому не
нуждаются в большом количестве рабов. Огераджин говорил об «избранном народе
Киргона». Это наверняка киргаи, они-то, по всей видимости, и скупают рабов.
– А это значит, что невольничий караван, который мы
видели, вполне может идти в Киргу! – возбужденно добавил Телэн.
– И они двигались на северо-запад, – сказала
Миртаи, – именно в том направлении, о котором лопотал Огераджин.
Спархок отошел к седельным сумкам и вынул свою карту.
Усевшись, он расправил ее на коленях и придержал уголки, которые тотчас
принялся трепать ветер пустыни.
– Мы знаем, что Кирга где-то в горах Центральной
Кинезги, – сказал он, – стало быть, мы так или иначе будем идти в том
же направлении. Если Огераджин просто бредил и его наставления – полная
бессмыслица, мы все равно не свернем с нужного направления, если последуем им.
– И это куда лучше, чем сидеть здесь сиднем, дожидаясь
Берита и Халэда, – нетерпеливо добавил Келтэн. – Я просто должен
заняться хоть чем-то – пусть даже ездить кругами по пустыне!
Спархок, не говоря ни слова, утешающе положил руку на плечо
друга. Он и сам изнывал от смертельной тревоги не меньше Келтэна, но понимал,
что должен отстраниться от этого чувства, задвинуть его поглубже. Отчаявшись,
человек начинает ошибаться, а одна лишь его ошибка подвергнет Элану еще большей
опасности. Чувства кричали и бились в нем, но он мрачно и неумолимо затолкал их
в дальний угол своего сознания и накрепко запер за ними дверь.
***
– Анакха будет рад, если мы сделаем это, – говорил
Улаф, обращаясь к гигантским силуэтам Троллей-Богов.
Гхворг, бог убийства, отозвался зловещим ворчанием.
– Мысль Анакхи как ветер, – пожаловался он. –
Один раз он говорит нам: «Идите в место, которое люди зовут Тамульские горы,
убивать детей Киргона». Другой раз он говорит: «Идите в место, которое люди
зовут Джубай, убивать детей Киргона». Разве он не может решить, которых детей
Киргона мы должны убивать?
– Такова дорога нашей охоты, Гхворг, – пояснил
Тиниен. – Дети Киргона не как благородные олени, которые пасутся всегда в
одном месте. Дети Киргона как северные олени, которые кочуют с одного места на
другое в поисках лучшей еды. Сначала они шли кормиться в место, которое зовется
Тамульские горы, а сейчас они идут кормиться в место, которое зовется Джубай.
Если мы будем охотиться в Тамульских горах, мы не найдем там добычи.
– Он говорит хорошо, – проворчал Гхномб, бог
еды. – Это не мысль Анакхи как ветер – это тропа тех, за кем мы охотимся,
как ветер. Путь охоты говорит нам, что мы должны пойти туда, где они кормятся,
если хотим найти их, убить и съесть.
– Эта охота становится все не-проще и не-проще, –
проворчал Гхворг.
– Это потому, что олени простые, а люди
не-простые, – отозвался Кхвай, бог огня. – Мысль Тиниена-из-Дэйры
хорошая. Кто охотится там, где нет дичи, не добудет еды.
Гхворг задумался.
– Мы должны следовать путем охоты, – наконец решил
он. – Мы доставим наших детей в место, что зовется Джубай, чтобы охотиться
там на детей Киргона. Когда они придут туда кормиться, наши дети убьют их и
съедят.
– Мы будем рады, если вы сделаете это, – вежливо
отозвался Тиниен.
– Я помещу наших детей во
Время-Которое-Не-Движется, – вставил Гхномб. – Они будут в месте, что
зовется Джубай, прежде детей Киргона.
Шлии, бог льда, запустил свои громадные пальцы в раскисшую
почву. Земля чуть заметно содрогнулась, видоизменяясь в миниатюрное подобие
континента.
– Улаф-из-Талесии, – сказал Шлии, – покажи
нам, где Джубай.
Улаф прошелся вдоль юго-западного края крохотных Атанских
гор, внимательно всматриваясь в землю. Затем он остановился, нагнулся и ткнул
пальцем в точку в северной оконечности пустыни Кинезга.
– Это здесь, Шлии, – сказал он. Гхворг, бог огня,
поднялся.
– Мы доставим туда наших детей, – объявил
он. – Пусть Анакха будет доволен.
***
– Они следят за нами, Вэнион, – тихо сказала
Сефрения.
Вэнион подъехал вплотную к ней.
– Стирики? – спросил он негромко.
– Только один из них, – ответила Сефрения. –
Он не особенно искусен, – добавила она со слабой усмешкой. – Мне
пришлось бы огреть его по затылку, чтобы привлечь его внимание.
– Делай все, что сочтешь нужным, любовь моя. –
Вэнион посмотрел через плечо на тянувшуюся за ними колонну рыцарей, затем
перевел взгляд вперед. Они спускались с гор, и долина реки Сарна понемногу
расширялась.
– Завтра мы доедем до моста, – сказал он
Сефрении, – и, когда переправимся через реку, окажемся уже в Кинезге.
– Да, дорогой, – вздохнула она. – Я видела
карту.
– Почему бы тебе не сплести заклинание? –
предложил он. – Пусть у этого стирикского неумехи будет случай отработать
свое жалованье. – Вэнион невесело взглянул на Сефрению. – По правде
говоря, Сефрения, эта идея нравится мне все меньше и меньше. Если Клааль решит,
что Спархок с Беллиомом среди нас, нам придется туго.
– Нельзя же достичь всего сразу, Вэнион, – нежно
улыбнулась ему Сефрения. – Ты сказал, что никогда больше не отпустишь меня
от себя, а потому, если ты идешь навстречу опасности, я волей-неволей принуждена
следовать за тобой. А теперь, если ты не против, я разбужу этого
стирика. – И Сефрения негромко заговорила по-стирикски, выплетая
пальцами узоры заклинания.
