Вэнион был заинтригован. Он некоторым образом гордился тем,
что знаком с большинством заклинаний, но этого ему прежде не доводилось ни
видеть, ни слышать. Он присмотрелся внимательнее.
– Даже и не думай, – жестко сказала Сефрения,
оборвав заклинание. – Тебе совершенно незачем это знать.
– Но…
– Просто отвернись, Вэнион, – сказала она. –
Я справлюсь и без посторонней помощи. – И добавила, помолчав:
– Не спорь со мной, дорогой. Должны же быть у девушки
хоть какие-то секреты.
Вэнион рассмеялся и послушно отвернулся.
Воздух ярдах в десяти от них на миг помутнел, и вдруг Вэнион
увидел в том месте Спархока – как наяву, настоящего, верхом на злобном чалом
жеребце. Образ был настолько реален, что над конем вились мухи.
– Великолепно! – воскликнул Вэнион. Он послал
мысль – и даже ощутил знакомое присутствие разума Спархока. – Если бы я не
знал, что это такое, я и сам поклялся бы, что он здесь. Сможешь ты надолго
сохранить эту иллюзию?
– Естественно, – отозвалась она раздражающе
небрежным тоном. А затем рассмеялась и, протянув руку, нежно погладила его по
щеке.
***
– Что тебя так задержало? – спросил Телэн у
Богини-Дитя, когда на следующее утро она появилась в лагере, устроенном ими в
пустыне за пределами Вигайо.
– Я была занята, – ответила она, чуть заметно
пожав плечами. – Это, знаешь ли, неимоверно сложное дело – ведь все мы
хотим попасть в Киргу почти одновременно, так? Ну, Спархок, что у вас
стряслось?
– Похоже на то, Божественная, что нам для разнообразия
немножко повезло, – ответил он. – Вчера вечером мы с Телэном были в
селении и услышали, как один из местных жителей называл их оазис Источником
Вигая.
– Ну и что?
– Телэн, почему бы тебе самому все ей не рассказать?
И юный вор быстро повторил разговор между Стрейдженом и
Огераджином, состоявшийся тогда в Бересе.
– Ну и что ты об этом думаешь? – спросил Келтэн у
Богини.
– Есть у кого-нибудь карта? – вместо ответа
осведомилась она.
Спархок сходил к седельным сумкам и принес ей свою карту,
туго скатанную в трубочку.
Афраэль развернула карту на земле и, опустившись на колени,
несколько секунд пристально ее изучала.
– Здесь и в самом деле есть какие-то соляные
равнины, – признала она.
– И они в нужном направлении, – указал Бевьер.
– Огераджин был там, – вставил Телэн, – во
всяком случае, он так утверждает, так что уж он-то должен бы знать дорогу,
верно?
– Кроме того, – сказала Миртаи, – на
северо-восток ведет караванный путь работорговцев. Мы сами, когда только попали
сюда, видели невольничий караван, да и Огераджин говорил, что киргаи держат
рабов, – вот вам и причина водить караваны с невольниками в Киргу.
– Вы не забыли, что строите все свои рассуждения на
бредовой болтовне помешанного? – критически осведомилась Афраэль.
– У нас есть и кое-какие подтверждения, – напомнил
ей Спархок. – Местные жители называют свой оазис так же, как назвал его
Огераджин, соляные равнины оказались именно там, где он говорил, и в том же
направлении идут невольничьи караваны. Лично я склонен в это верить.
– Ты сама сказала, что Кирга где-то в Центральной
Кинезге, – прибавил Келтэн, – а рассказ Огераджина указывает именно
туда. Даже если Огераджин что-то и упустил, мы все равно будем двигаться именно
в этом направлении. Так или иначе, но мы окажемся намного ближе к Кирге, чем
сейчас.
– Если все вы уже приняли решение, зачем же нужно было
беспокоить меня? – слегка обидчиво осведомилась Афраэль.
Телэн одарил ее широкой ухмылкой.
– Мы подумали, Божественная, что будет невежливо
удрать, не предупредив тебя.
– Ты у меня за это еще получишь, Телэн! –
пригрозила она.
– Как ты думаешь, насколько далеко успел уйти этот
караван? – спросил Спархок у Миртаи.
– На десять лиг, – ответила она, – самое
большее – на двенадцать. Невольничьи караваны передвигаются крайне медленно.
– В таком случае, дело верное, – решил он. –
Наденем черные плащи – и в путь. Мы будем следовать в паре лиг за караваном, и
всякий, кто увидит нас, решит, что мы попросту отстали от него.
– Все лучше, чем сидеть сложа руки, – проворчал
Келтэн.
– Я почему-то был уверен, что ты именно такого
мнения, – отозвался Спархок.
***
– Мы здесь немногим лучше, чем узницы! – заявила
императрица Шакола, плавным жестом обводя роскошную обстановку Женского дворца.
Шакола была кинезганка со зрелой фигурой, лет тридцати с небольшим. В тоне ее
было искреннее недовольство, однако при этом она весьма хитро поглядывала на
Элисун.
Та небрежно пожала плечами.
– У меня никогда не было трудностей с тем, чтобы
выходить из дворца, когда вздумается.
– Это потому, что ты валезийка, – с оттенком
неприязни заметила императрица Тореллия. – Тебе делают такие поблажки, как
никому из нас. Я считаю, что это несправедливо.
Элисун вновь пожала плечами.
– Справедливо или нет, но таков обычай.
– Отчего бы это тебе пользоваться большей свободой, чем
остальным?
– Потому что я веду более оживленную светскую жизнь.
– Разве тебе не хватает мужчин в Женском дворце?
– Не злобствуй, Тореллия. Ты еще не настолько стара,
чтобы это выглядело убедительно. – Элисун оценивающе оглядела арджунку.
Тореллия была стройной женщиной лет двадцати и, как все арджунские женщины,
была склонна подчиняться тому, кто сильнее. Шакола явно пользовалась этим.
– Передвижений Сиронны никто не ограничивает, –
сказала Шакола.
– Сиронна – первая жена, – ответила Элисун, –
а кроме того, она старше нас. Мы должны уважать ее возраст, если уж на то
пошло.
– Я не стану прислуживать стареющей тамульской
кляче! – вспыхнула Шакола.
