– Выбора у нас нет, – сказал Халэд. – Мы не
знаем, побывал ли здесь Спархок, здесь он сейчас или еще не добрался до Вигайо,
а нам как-то нужно сообщить ему об этих новых указаниях.
– Так что же, тронемся в путь сейчас?
– Ни в коем случае. Я не хочу бродить в темноте. Мы
можем заблудиться, а в этой пустыне нет ничего, кроме самой пустыни.
***
– Я не хочу делать ничего, что подвергло бы опасности
Берита, – возражала Элисун несколько дней спустя. – Он мне очень
дорог.
– Элисун, – сказала баронесса Мелидира, – они
давно уже знают, что Берит лишь выдает себя за Спархока. Ты не подвергнешь его
иной опасности – кроме той, которая ему уже грозит. Если ты расскажешь о нем
Шаколе, это убедит ее, что ты переметнулась на ее сторону – и что у тебя есть
доступ к важным сведениям.
– Ты могла бы уверить их, императрица Элисун, что твой
супруг влюблен в тебя без памяти, – добавил патриарх Эмбан. – Пусть
думают, что он ничего от тебя не скрывает.
– Ты влюблен в меня без памяти, Сарабиан? – лукаво
осведомилась Элисун.
– Безумно, радость моя, – улыбнулся он. – Я
тебя просто обожаю.
– О, как это мило! – она одарила его теплой
улыбкой.
– Не сейчас, дети мои, – рассеянно сказала им
Мелидира, сдвинув брови. – Когда будешь рассказывать Шаколе о Берите,
Элисун, прибавь заодно кое-какие намеки о флоте церкви в Даконском заливе.
Стрейджен весьма тщательно распространял эту басню, так пускай у них будет еще
одно подтверждение. После того как ты расскажешь правду о Берите, они поверят и
рассказу о флоте. – Мелидира взглянула на императора. – Можем мы дать
им еще какую-нибудь мелочь, которая нам не повредит? Что-нибудь такое, что они
смогут проверить?
– Что-нибудь важное?
– Необязательно, но это должна быть правда. Нам нужна
правдивая деталь, чтобы правильно приготовить смесь.
– Смесь?
– Это как рецепт, ваше величество, – улыбнулась
она. – Две части правды на одну часть лжи – хорошенько перемешать и подать
к столу. Если хорошо подобрать ингредиенты, они проглотят все целиком.
***
Они тронулись в путь, едва прояснилось, и солнце еще не
встало, когда они перевалили через невысокий кряж и увидели впереди бесконечную
мертвенно-белую равнину. Время, как и климат, давно уже потеряло всякое
значение.
– Не хотел бы я идти здесь летом, – пробормотал
Келтэн.
– Что верно, то верно, – согласился Спархок.
– Караванный путь здесь сворачивает на север, –
заметил Бевьер, – вероятно для того, чтобы обогнуть эту равнину. Если мы
наткнемся на кинезганский патруль, вряд ли нам удастся их убедить, что мы
отстали от каравана.
– Скажем, что заблудились, – пожал плечами
Келтэн. – Предоставь это мне, Бевьер. Со мной это случается так часто, что
я буду очень убедителен. Спархок, далеко ли тянется эта равнина?
– Судя по карте, лиг на двадцать пять.
– Значит, два дня пути, даже если поднажмем, –
подсчитал Келтэн.
– И никакого укрытия, – прибавил Бевьер. –
Здесь и паук не нашел бы где спрятаться… – Он осекся. – Что это? –
спросил он, указывая на слепящеяркую точку, пылавшую на западе, где у самого
горизонта тянулись горы. Телэн прищурился.
– Думаю, – сказал он, – это и есть та самая
примета, которую мы искали.
– Почем ты знаешь? – скептически осведомился
Келтэн.
– Она ведь как раз в нужном направлении, верно?
Огераджин говорил, что нужно идти на северо-запад от Вигайо, к Соляным
Равнинам. Потом он сказал: «От края Соляных Равнин узришь ты на горизонте
черные тени Запретных гор, и, буде на то воля Киргона, его пламенно-белые
столпы укажут тебе путь к Потаенному Граду». Там и вправду есть горы, и, если
этот свет исходит оттуда же, стало быть, это и есть те самые столпы.
– Огераджин безумен, Телэн, – возразил Келтэн.
– Возможно, – сказал Спархок, – но до сих пор
он описывал дорогу верно. Пожалуй, нам стоит рискнуть. В конце концов, мы будем
двигаться по-прежнему в нужном направлении.
– И единственная неприятность, какая может с нами
приключиться, – это наткнуться на кинезганский патруль, который из самых
добрых побуждений решит проводить нас до каравана, свернувшего на север, –
заметила Миртаи.
– С точки зрения логики наш шанс повстречаться с
патрулем на соляных равнинах попросту ничтожен, – сказал Бевьер. –
Во-первых, кинезганцы обычно избегают этих мест, а во-вторых, война наверняка
оттянула отсюда все силы, и вряд ли их хватает на пустынные патрули.
– И в-третьих, если какой-нибудь патруль, себе на беду,
и наткнется на нас, он уже никому и ни о чем не сможет доложить, –
заключила Миртаи, многозначительно положив руку на рукоять меча.
– Что ж, – сказал Спархок, – предположим, что
мы отыскали эти столпы. Если Огераджин знал, о чем говорит, мы должны все время
не выпускать их из виду, чтобы проникнуть через иллюзию, так что давайте не
сводить с них глаз. У нас нет иного выхода, как только рискнуть. Если нам
повезет, мы ни с кем не встретимся. Если не повезет, мы постараемся заговорить
им зубы, а уж коли и это не поможет – возьмемся за мечи. – Спархок оглядел
своих спутников. – Кто-нибудь хочет что-нибудь добавить?
– Да нет, – отозвался Келтэн, все еще с некоторым
сомнением, – пожалуй, это все.
– Тогда в путь.
***
– Они попросту развернулись и бросились наутек, друг
Вэнион, – говорил Кринг пару дней спустя. Лицо Кринга выражало
озадаченность. – Мы применили ту же тактику, которую придумали вместе с
Тикуме, и все шло примерно так, как мы и ожидали, но потом кто-то дунул в рожок
или что-то в этом роде – и они побежали прочь, но вот куда? Если верить тому,
что нам сказали об этих бестиях, во всем нашем мире нет места, где они могли бы
перевести дыхание.
– Ты послал кого-нибудь в погоню за ними? –
спросил Вэнион.
– Мне бы следовало это сделать, но я был слишком занят
тем, чтобы выманить киргаев через кинезганскую границу. – Кринг улыбнулся
Сефрении. – Это стирикское проклятье, леди, ничуть не потеряло своей силы
за минувшие десять тысяч лет. Три полка киргаев полегли, как свежескошенная
трава, стоило им ступить шаг за границу. – Кринг мгновение
помолчал. – Похоже, эти киргаи не слишком-то сообразительны?
