– Какой приманкой вы приманиваете людей? – с
любопытством спросил Блокв. – Если головы у богов выздоровеют и они опять
разрешат нам охотиться на людей, было бы хорошо знать эту приманку.
– Наша приманка, Блокв, – мысль. Люди из
полотняных логовищ пришли сюда потому, что другие люди из нашей стаи подбросили
им мысль, будто здесь будут высокие люди с желтой кожей. Люди из полотняных
шатров пришли сюда драться с высокими людьми с желтой кожей.
Физиономия Блоква расплылась в жутковатом подобии ухмылки.
– Это хорошая приманка, У-лав, – сказал он. –
Я призову Гхномба и Гхворга и скажу им, что мы сейчас будем охотиться. Сколько
этих людей мы можем убить и съесть?
– Всех, Блокв. Всех до единого.
– Это плохая мысль, У-лав. Если мы убьем и съедим всех,
они не будут плодиться и не на кого будет охотиться после нового снега. Хорошая
мысль – дать некоторым из них убежать, чтобы они плодились и их стадо
оставалось таким же большим. Если мы съедим всех сейчас, нам некого будет есть
потом.
Улаф размышлял об этом, покуда Блокв кратким тролличьим
заклинанием призывал Гхворга и остальных Троллей-Богов, и решил, что не стоит
на этом настаивать. Тролли были охотниками, а не воинами, и ему пришлось бы
слишком долго растолковывать им идею тотальной войны.
Блокв, между тем, поговорил с гигантскими силуэтами своих
богов, маячившими в сером свете He-Времени. Затем он задрал обезьянью морду и
заревел, призывая остальных троллей.
Косматый поток в стальных отсветах замороженного времени
хлынул с холма к деревне и шатрам, выросшим по ту сторону оазиса. Улаф и Тиниен
с вершины холма наблюдали за этим зрелищем. Тролли разделились, обогнули
деревню и рассыпались среди кинезганских шатров, выбирая себе добычу. Затем,
очевидно, по знаку Блоква, стылый свет He-Времени моргнул и сменился палящим
жаром солнца.
Было, конечно, много криков, но этого следовало ожидать.
Немного существует в мире людей, которые бы не закричали, когда перед ними из
пустоты вдруг явился тролль во всей своей красоте.
Зрелище этой резни на берегу оазиса было особенно кровавым и
омерзительным, потому что тролли не столько дрались с кинезганцами, сколько
рвали их на куски, готовясь к предстоящему пиршеству.
– Кое-кто удирает, – заметил Тиниен, указывая на
солидный отряд до смерти перепуганных кинезганцев, что в панике нахлестывали
коней.
Улаф пожал плечами.
– Племенное стадо, – сказал он.
– Что?
– Это идея троллей, Тиниен. Так они обеспечивают себя
постоянной пищей. Если бы тролли съели сегодня всех кинезганцев, им бы нечего
было есть на завтрашний ужин.
Тиниена передернуло от отвращения.
– Улаф, это же просто ужасно! – воскликнул он.
– Верно, – согласился Улаф, – ужасно, но ведь
должны же мы уважать обычаи и традиции своих союзников?
Через полчаса на берегу оазиса не осталось ни одного целого
шатра. «Племенному стаду» позволили благополучно удрать восвояси, и тролли
уселись пировать. Кинезганская угроза на севере была полностью уничтожена, и
теперь троллей можно было вести на Киргу.
***
Халэд рывком сел, отбросив одеяло.
– Берит! – резко окликнул он.
Берит тотчас вскинулся, нашаривая меч.
– Да нет, – сказал Халэд, – не в этом дело.
Ты знаешь, что такое рудничный газ?
– Никогда о нем не слышал. – Берит зевнул, потирая
глаза.
– Тогда я должен сам поговорить с Афраэлью. Как быстро
ты сможешь обучить меня заклинанию?
– Понятия не имею. А разве не проще будет, если ты
скажешь мне, а я передам ей?
– Нет. Мне нужно задать ей несколько вопросов, а ты не
поймешь, о чем я говорю. Я сам с ней побеседую. Это очень важно, Берит. Мне
ведь не нужно понимать стирикский, достаточно просто повторить слова
заклинания?
Берит нахмурился.
– Не уверен. Сефрения и стирик, который заменил ее в
Дэмосе, никогда не позволяли нам так делать. Они говорили, что мы должны думать
по-стирикски.
– Возможно, это их особенность, а не Афраэли. Давай-ка
попытаемся, тогда и узнаем, сумею ли я до нее докричаться.
Они бились над этим почти два часа, и под конец Берит, у
которого слипались глаза, начал раздражительно брюзжать.
– Я сейчас буду коверкать стирикские слова, –
заявил наконец Халэд. – Мне в жизни не удастся вывернуть свой рот
наизнанку, чтобы произнести эти звуки. Поглядим, что из этого выйдет.
– Ты ее разозлишь, – предостерег Берит.
– Переживет. Ну, начали.
И Халэд стал с запинкой произносить заклинание, неуверенно
выворачивая пальцы в сопутствующих жестах.
«Что это ты творишь, Халэд?!» – от голоса Афраэли у него
затрещали барабанные перепонки.
«Извини, Флейта, – сказал он, – но это срочно».
«Берит ранен?» – с тревогой спросила она.
«Нет. С ним все в порядке. Просто я должен был поговорить с
тобой лично. Ты знаешь, что такое рудничный газ?» «Разумеется. Из-за него порой
гибнут рудокопы».
«Ты говорила, что солдаты Клааля дышат чем-то вроде
болотного газа».
«Ну да. К чему ты клонишь? Знаешь, я сейчас очень занята».
«Терпение, Божественная. Я пока еще только рассуждаю. Берит
сообщил тебе, что мы видели, как эти чужаки удрали в пещеру?» «Да, но я
все-таки не… „ «Я подумал сначала, что Клааль мог наполнить пещеру болотным
газом, чтобы его солдаты могли там отдышаться, но теперь я в этом не уверен.
Может быть, газ уже был там“.
«Может, все-таки перейдешь к делу?» «Возможно ли, что
болотный газ и рудничный газ схожи друг с другом?» Афраэль испустила привычный
страдальческий вздох, который всегда так раздражал людей.
«Очень схожи, Халэд, и неспроста, потому что, по правде
говоря, это одно и то же».
«Афраэль, я тебя обожаю!» – радостно рассмеялся Халэд.
«С чего это вдруг?» «Я знал, что должна быть какая-то связь.
В пустыне нет болот, и я никак не мог сообразить, откуда Клааль добыл болотный
газ, чтобы наполнить пещеру. Но ему ведь и не пришлось делать этого, верно?
Если болотный газ – то же самое, что рудничный газ, ему достаточно было
отыскать пещеру с залежами угля».
