– Мы уже близко, Божественная Афраэль. – Голос
Ксанетии казался одновременно немыслимо далеким и очень близким. – Мнится
мне, что я чую воду. – Узкая темная улица, которой они шли, выводила на
площадь длиной не меньше, чем в сотню футов.
– Лучше схватим их всех, Лиатрис, – уговаривала
Элисун свою сестру-императрицу. – Возможно, ты и сумеешь вырвать у Шаколы
и Тореллии пару-тройку имен, но, если мы застигнем убийц при попытке покушения,
мы сумеем очистить всю имперскую резиденцию. В противном случае нашему мужу придется
прожить остаток дней с обнаженной шпагой в руке.
– Чу! – прошептала Ксанетия в другом, далеком
городе. – Воистину я слышу шум текущей воды.
Даная изо всех сил постаралась сосредоточиться. Так трудно
было существовать раздельно…
– Мне очень не хочется так поступать, Лиатрис, – с
сожалением сказал Сарабиан, – но я запрещаю тебе убивать Шаколу и
Тореллию. Мы разберемся с ними после того, как их наемники попытаются убить
меня.
– Как прикажет мой супруг, – автоматически
ответила Лиатрис.
– Что мне на самом деле нужно от тебя – чтобы ты
защитила Элисун и Гахенас, – продолжал он. – Гахенас, вероятно,
грозит сейчас наибольшая опасность. Элисун пока еще нужна заговорщикам, но
Гахенас известно больше, чем им бы хотелось. Уверен, что они попытаются убить и
ее, так что лучше сегодня ночью вывести ее из Женского дворца.
– Сие под улицей, Божественная, – сказала
Ксанетия. – Мнится мне, что поток воды протекает под самыми нашими ногами.
– Верно, – согласилась Богиня-Дитя. – Давай
проследим его до источника. Должна же быть какая-то возможность проникнуть в
этот поток во внешнем городе.
– Как ты оказалась втянутой в это дело, Элисун? –
спрашивала между тем Лиатрис. Элисун пожала плечами.
– У меня больше свободы передвижений, чем у всех
вас, – ответила она. – Шакола нуждалась в доверенном лице,
которое выносило бы ее послания из Женского дворца. Я сделала вид, что мне
понравился ее план. Шаколу не так-то трудно было обмануть – она же, в конце
концов, кинезганка.
– Это здесь, Божественная, – прошептала Ксанетия,
положив ладонь на железную плиту посередине булыжной мостовой. – Ток воды
можно ощутить, даже лишь касаясь сей плиты.
– Верю тебе на слово, анара, – отозвалась Афраэль,
содрогаясь при одной мысли о том, чтобы прикоснуться к железу. – Как ее
открывают?
– Кольца сии наводят на мысль, что плита может быть
поднята.
– Тогда вернемся и приведем сюда весь отряд. Думаю, что
это и есть то самое слабое место, которое хотел отыскать Бевьер.
Даная зевнула. Все как будто шло по плану, а потому она
свернулась в кресле, обняла Мурр и тотчас уснула.
***
– А ты не можешь просто… – Телэн красноречиво повертел
в воздухе пальцами.
– Это железо, Телэн, – преувеличенно-терпеливо
сказала Флейта.
– Ну и что? Какое это имеет значение? Она содрогнулась.
– Я не выношу прикосновения железа. Бевьер пристально
взглянул на нее.
– Беллиом страдает тем же недомоганием, – заметил
он.
– Ну да. И что?
– Это предполагает некоторое родство между вами.
– Бевьер, твое умение постигать очевидные вещи
прямо-таки потрясающе.
– Веди себя прилично, – одернул ее Спархок.
– Что такого неприятного в железе? – спросил
Телэн. – Оно холодное, твердое, ковкое и ржавеет.
– Превосходное научное описание. Тебе известно, что
такое магнетизм?
– Кусок железа, который прилипает к другому куску
железа, правильно? Помнится, Платим как-то толковал что-то о магнетизме.
– И ты как раз слушал? Поразительно!
– Так вот почему Беллиому пришлось сгуститься в
сапфир! – воскликнул Бевьер. – Все дело в магнитных свойствах железа.
Беллиом не переносит его – и ты тоже.
– Пожалуйста, Бевьер, – слабо попросила
Афраэль, – у меня от одной мысли об этом мурашки по коже. Мы ведь сейчас
говорим не о железе, а о воде. Под улицами внешнего города течет поток воды,
быть может подземная река. Течет он ко стенам внутреннего города. Посередине
улицы неподалеку отсюда в мостовой есть большая железная плита, и слышно, как
под ней бежит вода. Вода течет по некоему туннелю, а этот туннель ведет во
внутренний город – во всяком случае, я на это надеюсь. Я выясню это наверняка,
как только вы, господа, поднимете для меня эту железную плиту.
– Вы не видели на улицах патрулей? – спросил
Келтэн.
– Нет, сэр рыцарь, – ответила Ксанетия. –
Столетия и привычка, очевидно, ослабили бдительность кинезганцем, кои отвечают
за безопасность внешнего города.
– Мечта взломщика, – пробормотал Телэн. – В
этом городе я мог бы сказочно обогатиться.
– И что бы ты воровал? – осведомилась
Афраэль. – Киргаи не признают ни золота, ни серебра.
– Какие же у них деньги?
– Никаких. Им не нужны деньги. Кинезганцы снабжают их
всем необходимым, а потому мысль о деньгах даже не приходит им в голову.
– Это же чудовищно!
– Мы побеседуем об экономике Кирги в другой раз. Сейчас
мне не терпится исследовать их водные запасы.
***
– Глупец! – в ярости кричала королева Бетуана на
своего полководца.
– Мы должны были это выяснить, Бетуана-королева, –
объяснял он. – А я не пошлю другого туда, куда не пойду сам.
– Я на тебя весьма и весьма сердита,
Энгесса-атан! – от ритуального траура Бетуаны не осталось и следа. –
Неужели прошлая встреча с тварями Клааля ничему тебя не научила? Они могли
затаиться у самого входа в пещеру, и ты оказался бы с ними один на один.
– Такое предположение противоречит здравому
смыслу, – упрямо ответил он. – Гонец Афраэли сказал нам, что твари
Клааля укрываются в пещерах, чтобы дышать другим воздухом. Воздух у входа в
пещеру такой же, как и снаружи. Впрочем, это неважно. Дело сделано, и ничего
страшного не случилось.
Бетуана с видимым усилием подавила свою ярость.
– И что же ты доказал своей дурацкой и рискованной
выходкой, Энгесса-атан?
