– Подайте мне Келтэна, – велела она, – и
вперед.
***
– Я бы очень хотела что-нибудь предпринять, –
прошептала Сефрения Вэниону, смотря вместе с ним из-за вершины каменистого
холма на лагерь работорговцев.
– И я тоже, любовь моя, – отвечал Вэнион, –
но, думается мне, нам лучше подождать. Если все пойдет так, как мы задумали, то
мы уже будем ждать их, когда они доберутся до Кирги. – Он приподнялся чуть
повыше. – По-моему, за тропой, которой они следуют, как раз лежат соляные
равнины.
– Мы узнаем это наверняка, когда взойдет луна, –
отозвалась она.
– Ты хоть что-нибудь услышала от Афраэли?
– Ничего осмысленного. Помехи слишком велики, когда она
одновременно в двух местах. Кажется, события в Материоне идут к развязке, а она
и Спархок плывут.
– Плывут? Сефрения, это же пустыня.
– Да, я тоже это заметила. Однако же они отыскали, где
поплавать. – Сефрения помолчала. – Келтэн умеет плавать?
– С большим шумом и плеском, но на воде держится. Я бы
не сказал, впрочем, что он делает это с большим изяществом. А что такое?
– У Афраэли с ним какие-то трудности, и связаны они с
умением плавать. Давай-ка вернемся к остальным, дорогой. От одного вида этих
работорговцев у меня кровь вскипает в жилах.
Они соскользнули вниз по усыпанному мелкими камешками склону
холма и по дну неглубокого оврага вернулись к своему закованному в доспехи
войску.
Сириникийский рыцарь сэр Лаунесс с робким и смущенным видом
стоял рядом с массивным, курчавым и густобровый незнакомцем с широкими плечами
и классическими чертами лица.
– Сефрения! – прогремел этот явно не простой
смертный голосом, который, вероятно, был слышен в Талесии. – Приветствую
тебя!
– Приветствую тебя, Божественный Ромалик, –
ответила она с едва слышным усталым вздохом.
– Пожалуйста, дорогая, – пробормотал
Вэнион, – попроси его умерить свой рев.
– Никто другой не может его услышать, – заверила
его Сефрения. – Боги говорят громко – но лишь для избранного слуха.
– Сестра твоя велела мне передать тебе привет, –
громогласно возвестил Ромалик.
– Благодарю тебя, Божественный.
– Долой благодарности и вежливые выкрутасы! –
воскликнул огромный бог, запуская в бороду свои могучие пальцы. – Готова
ли ты занять надлежащее тебе место и служить равно всем нам?
– Я недостойна сей чести, Божественный, – скромно
ответила она. – Наверняка сыщутся многие куда достойней меня.
– О чем это он? – спросил Вэнион.
– Это продолжается уже довольно долго, дорогой, –
пояснила она. – Я избегаю этой чести уже много столетий, но Ромалик, тем
не менее, всегда заговаривает о ней.
Вэниона вдруг осенило.
– Сефрения! – выдохнул он. – Неужели они
предлагают тебе стать высшей жрицей всей Тысячи?!
– Дело не во мне, Вэнион, а в Афраэли. Они думают, что
смогут обойти ее, предлагая мне эту должность. Я не хочу ее, и они не хотят
давать мне ее, но они опасаются Афраэли, а потому ищут способа умиротворить ее.
– Афраэль велит тебе поторопиться! – громовым
голосом сообщил Ромалик. – Все мы должны до зари собраться у врат Кирги,
ибо ночь сия станет решающей, ночь, когда Киргон – и, о да, даже Клааль – будет
вызван на бой и, надеемся мы, побежден. В сей самый миг Анакха, призраку
подобный, движется по улицам Града Потаенного к своей цели. Поспешим же! –
Он возвысил голос и совсем уж оглушительно рявкнул:
– На Киргу!
– Он всегда такой? – шепотом спросил Вэнион.
– Ромалик? – переспросила Сефрения. – О да.
Он вполне соответствует понятию «сириникиец». Пойдем, дорогой. Двинемся к Кирге.
***
Высоко над головой мерцали тусклые огоньки, но сам колодец
был погружен в непроглядную тьму, когда Спархок наконец вынырнул из воды и
шумно выдохнул воздух, который задерживал в легких.
– Келтэн, – услышал он голос Афраэли, –
проснись.
Ответом ей был испуганный вскрик – и громкий плеск воды.
– О, прекрати, – сказала богиня другу
Спархока. – Все уже кончилось, и ты справился просто прекрасно. Ксанетия,
дорогая, можно нам немножко света?
– Разумеется, Божественная, – отозвалась анара, и
ее лицо начало источать сияние.
– Все здесь? – тихо спросила Афраэль оглядываясь.
Когда сияние, исходившее от Ксанетии, стало ярче, Спархок увидел, что богиня
погрузилась в воду самое большее по пояс и держит Келтэна за шиворот рубахи.
– Не желаешь помочь мне, Спархок? – спросил
Бевьер.
– Само собой. – Спархок подплыл к сириникийцу, и
вдвоем они взялись за тонкую веревку, которую Бевьер тащил за собой через
туннель. На другом конце веревки были тщательно увязанные мечи и кольчуги.
– Погоди минутку, – сказал Бевьер, когда веревка
вдруг натянулась. – Зацепилось за что-то. – Он сделал несколько
глубоких вдохов, нырнул и поплыл под водой, перебирая руками веревку.
Спархок ждал, бессознательно задерживая дыхание. Затем
веревка провисла, и он торопливо вытянул ее. Бевьер вынырнул из воды, шумно
выдохнув воздух.
– Ты уверен, что ты наполовину не рыба? – спросил
Спархок.
– У меня хорошие легкие, – ответил Бевьер. –
Ты думаешь, нам стоит вытащить мечи?
– Посмотрим вначале, что скажет Афраэль, – сказал
Спархок, озираясь.
– Я пока не вижу, где здесь можно выбраться из воды.
– И что теперь? – спрашивал Телэн у богини. –
Мы же плаваем на дне колодца. – Он поглядел на отвесные стены шахты,
тянувшейся вверх. – Там наверху есть какие-то отверстия, но до них не
добраться.
– Ты взяла это с собой, Миртаи? – спросила
Афраэль.
Великанша кивнула.
– Одну минутку, – сказала она и, опустившись под
воду, принялась стягивать с себя рубаху.
– Что это она делает? – осведомился Телэн,
поглядывая сквозь прозрачную воду.
– Снимает с себя одежду, – ответила
Афраэль, – и уж наверное обойдется без твоей помощи. Не глазей куда не
следует.
