Спархок рискнул бросить быстрый взгляд за спину – как раз
вовремя, чтобы увидеть, как Миртаи, ухватив сопротивляющегося стражника поперек
туловища, подняла его над головой и с размахом швырнула с лестницы. Тело
стражника загрохотало по ступенькам. Еще два киргая уже лежали неподвижно
– то ли мертвые, то ли умирающие. Берит, как когда-то в тронном зале Отта
в Земохе, прикрывал вход в кордегардию, а Миртаи, словно разъяренная золотистая
громадная кошка, ожесточенно дралась с уцелевшими стражниками на верху
лестницы. Спархок поспешно повернулся к своим противникам.
Киргаи были никудышными фехтовальщиками, а огромные щиты
серьезно затрудняли их подвижность. Спархок сделал быстрый обманный выпад в
голову киргая, и тот инстинктивно вскинул щит. Тотчас отдернув руку, Спархок
глубоко вогнал клинок в блистающий нагрудник. Киргай закричал и рухнул, заливая
все вокруг кровью, хлеставшей из разрубленного нагрудника.
Но этого было еще недостаточно. Киргай, возившийся с замком,
бросил бесплодные попытки отпереть его и попросту ударил плечом о дверь.
Спархок явственно услышал треск дерева. В отчаянии он вновь бросился в бой.
Киргай между тем вновь налег на дверь…
И вдруг она без малейшего усилия распахнулась вовнутрь. С
торжествующим воплем стражник, пытавшийся выломать дверь, выхватил свой меч.
И пронзительно завопил, когда в комнату хлынул поток света.
На пороге, вытянув вперед смертоносную руку, сияя словно
ослепительное солнце, стояла Ксанетия.
Киргай вновь завопил и отпрянул, натыкаясь на дерущихся
товарищей. Затем он растолкал их, опрометью бросился к окну, выскочил в него и
с долгим отчаянным криком перевалился через балюстраду.
Два других киргая, сражавшиеся у двери камеры, тоже
обратились в бегство, мечась по комнате, словно перепуганные мыши.
– Миртаи! – прорычал Спархок. – Пропусти их!
Пусть бегут!
Атана как раз подняла над головой второго киргая. Она швырнула
неистово брыкавшегося стражника с лестницы и отпрыгнула вбок, открывая
перепуганным беглецам путь к спасению.
– Отойди прочь, сэр рыцарь! – велела Ксанетия
Бевьеру. – Я сама встану около сей двери, и клянусь жизнью, что ни единая
живая душа не сумеет здесь пройти!
Бевьер лишь раз взглянул на ее лицо, охваченное
сиянием, – и торопливо отступил от двери в кордегардию.
Киргаям, ломившимся в эту дверь, тоже хватило одного лишь
взгляда на Ксанетию – и дверь с грохотом захлопнулась изнутри.
– Все в порядке, Элана! – крикнул Спархок.
Первым вышел Телэн – бледный как смерть, с потрясенным
лицом. Его рубаха была разорвана в нескольких местах, а длинная кровоточащая
царапина на руке выше локтя говорила о том, как нелегко ему далась попытка
пролезть в узкое окошко. Он взирал на Ксанетию с непритворным благоговейным
ужасом.
– Спархок, – сдавленно проговорил он, – она
влетела в окно облачком дыма, представляешь?!
– Тумана, юный Телэн, – деловито поправила
Ксанетия. Все еще источая сияние, она стояла лицом к двери в кордегардию. –
Дым – весьма неподходящее состояние для плоти человеческой.
Из кордегардии доносился шум, возня и грохот.
– Спархок, – рассмеялся Бевьер, – они,
похоже, двигают мебель! Видно, решили забаррикадировать дверь.
В этот миг из камеры опрометью выбежала Алиэн и бросилась в
объятия Келтэна; и сразу за ней из своей темницы вышла Элана. Она была куда
бледнее обычного, и под глазами у нее темнели круги. Одежда ее была истрепана и
кое-где изорвана, а голову туго обматывал головной платок, как у монахини.
– Ох, Спархок, – едва слышно проговорила она,
протягивая руки к мужу. Он шагнул к ней и заключил ее в крепкие медвежьи
объятия.
Далеко снизу донесся яростный рев.
«Анакха! – прогремел в сознании Спархока голос
Беллиома. – Киргон пробудился на погибель свою! Освободи меня!» Спархок
рывком выдернул из-под рубахи мешочек со шкатулкой и торопливо стал распутывать
завязки.
– Что это за вопль? – спросил Телэн.
– Киргон знает, что мы освободили Элану! –
напряженно ответил Спархок, вытаскивая из мешочка шкатулку Кьюриковой
работы. – Откройся! – приказал он шкатулке.
Крышка откинулась, и из шкатулки хлынуло голубое сияние
Беллиома. Спархок бережно вынул камень.
– Спархок, кто-то поднимается по лестнице! –
предостерегла Миртаи.
– Отойдите прочь! – резко бросил он и обратился к
Беллиому:
– Голубая Роза! В силах ли ты преградить путь врагам
нашим, что спешат в сей миг по оной лестнице?
Беллиом ничего не ответил, но стена высотой в половину
человеческого роста, ограждавшая начало лестницы, вдруг разом рухнула вовнутрь,
с грохотом и клубами пыли обрушившись в лестничный пролет.
«Поведай Афраэли, что мать ее в безопасности, – сухо
приказал голос Беллиома. – Пусть начнется атака».
Спархок торопливо выпустил заклинание.
«Афраэль, – отрывисто проговорил он, – мы освободили
Элану! Передай остальным – можно начинать!» «Беллиом может разрушить иллюзию
Киргона?» – спросила она тем же сухим деловитым тоном, что и Сапфирная Роза.
«Голубая Роза! – безмолвно воззвал Спархок. –
Иллюзия, сотворенная Киргоном, изрядно замедляет продвижение наших друзей к
городу. Не мог бы ты разрушить ее, дабы привели они войска свои в сие проклятое
место?» «Все будет как ты пожелаешь, сын мой».
Мгновенная пауза – и вдруг земля едва ощутимо всколыхнулась,
а по небу волнами прокатилось сияние.
Из белесого храма далеко внизу донесся пронзительный, полный
боли вопль.
– Мамочка моя, – мягко проговорила Флейта, как
всегда, неожиданно возникая посреди комнаты. – Никогда не видела, как
разрушается десятитысячелетнее заклятие. Вот это, должно быть, боль! Бедняжке
Киргону выпала ужасная ночь.
– Ночь еще не завершилась, Богиня-Дитя, – устами
Келтэна ответил ей Беллиом. – Избавь нас от неподобающего твоего
ликования, покуда не минуют все опасности.
– Ну знаешь ли!..
– Умолкни, Афраэль. Должны мы позаботиться о защите
своей, Анакха. Что ведомо Киргону, ведает также и Клааль. Схватка близится, и
мы должны приготовиться к ней.
– Истинно так, – согласился Спархок и оглядел
своих друзей. – Идемте, – сказал он. – Разойдемся по
парапету и будем держать глаза открытыми. Скоро явится Клааль, а я не хочу,
чтобы он подобрался ко мне сзади. Лестница полностью завалена.
