– Там и мышь не проскользнет, – заверила его
Миртаи.
– О стражниках можно забыть, – сообщил Бевьер,
приложивший ухо к двери кордегардии. – Они все еще передвигают мебель.
– Отлично. – Спархок подошел к двери, ведущей на
парапет. Она распахнулась с протестующим визгом ржавых петель. – Не
вздумайте проявлять ненужную отвагу, – предостерег он друзей. – Это
бой между Беллиомом и Клаалем. Разойдитесь по парапету и наблюдайте.
Когда они вышли на парапет, небо на востоке уже просветлело,
возвещая приход дня, и эхо мучительного вопля Киргона все еще отдавалось в
стенах Потаенного города.
– Смотрите! – Телэн указал поверх базальтовой
балюстрады на юг, на дальний берег озера.
Человеческий поток, казавшийся издали скопищем крошечных
фигурок, вытекал из Долины Героев, устремляясь в котловину, к воротам Кирги.
– Кто это?! – вскрикнула Элана, вцепившись в руку
Спархока.
– Вэнион, – ответил он, – и с ним все
остальные – Бетуана, Кринг, Улаф и тролли, Сефрения…
– Сефрения?! – воскликнула Элана. – Но она же
мертва!
– Элана, – сказала Флейта, – не думаешь же
ты, что я позволила бы Заласте убить мою сестру?
– Но… он сказал, что его нож пронзил ее сердце!..
Богиня-Дитя пожала плечами.
– Так оно и было, но Беллиом исцелил ее. Вэнион намерен
кое-что предпринять по этому поводу. Из-за угла башни выбежал Телэн.
– С той стороны идет Бергстен! – сообщил
он. – Его рыцари только что истоптали примерно три полка киргаев, даже не
помешкав ни секунды.
– Неужели мы окажемся в осаде? – озабоченно
спросил Келтэн.
– Вряд ли, – отозвался Бевьер. –
Оборонительные качества этой крепости ничтожны, а патриарх Бергстен всегда
славился крутым нравом.
Далеко внизу раздался грохот, и крыша храма взорвалась,
разлетаясь во все стороны обломками известняка, – это черная громада
Клааля прокладывала себе путь наружу из храма Киргона. Вот уже развернулись
гигантские кожистые крылья, и пылающие щели глаз озирались с лихорадочным
исступлением.
– Молю тебя, Анакха, подыми меня выше, дабы брат мой
мог узреть меня.
– Голос, исходивший из уст Келтэна, прозвучал
отрешенно.
Дрожащей рукой Спархок поднял высоко над головой Сапфирную
Розу.
Келтэн неловким движением мягко отстранил цеплявшуюся за
него Алиэн и шагнул к балюстраде, ограждавшей парапет. Он заговорил на языке,
который был не под силу никому из людей, и слова его, вероятно, слышны были в
Чиреллосе, на том конце мира.
Гигант Клааль, все еще наполовину скрытый развалинами храма
Киргона, задрал свой треугольный лик и заревел в ответ, роняя из оскаленного
рта капли пламени.
«Внимай мне прилежно, Анакха, – голос Беллиома
прозвучал в сознании Спархока едва слышным шепотом. – Продолжу я дразнить
и задирать заблудшего моего брата, покуда, разъяренный сверх меры, не выйдет он
на битву со мною. Будь же тверд пред лицом сего близящегося ужаса, ибо наша
удача либо неудача целиком зависят от отваги твоей и твердости твоей руки».
«Не постигаю я значения слов твоих, Голубая Роза. Неужто
должен я буду сразиться с Клаалем?» «Нет, Анакха. Дело твое – освободить меня».
Творение тьмы, между тем, яростно расшвыряло известняковые
глыбы и двинулось на дворец, алчно вытянув вперед лапы. Дойдя до массивных
ворот, Клааль смел их с пути молнией, стиснутой в его огромном кулаке.
Келтэн-Беллиом продолжал оглушительно выкрикивать
оскорбления, и Клааль в ответ выл от бешенства, прокладывая себе путь через
нижние пристройки дворца, безжалостно сокрушая все, что лежало на его пути к
башне.
И вот наконец он добрался до башни и, хватаясь громадными
лапами за базальтовые глыбы, упорно полез вверх, а его раскинутые крылья так и
хлестали утренний воздух, покуда он поднимался.
– Как же должен я освободить тебя, Голубая Роза? –
нетерпеливо спросил Спархок.
– Мы с братом на краткое время должны воссоединиться,
сын мой, – отвечал Беллиом, – дабы стать единым целым, каковым были
когда-то, – иначе вечно я обречен оставаться в темнице сего лазурного
кристалла, равно как и Клааль обречен сохранять нынешний свой чудовищный облик.
Во временном нашем воссоединении оба мы получим свободу.
– Воссоединиться? Как?
– Когда достигнет он сей не столь уж и высокой вершины
и возрадуется близкой победе оглушительным рыком, должен ты будешь со всей
силой метнуть меня в разинутую его пасть.
– Что?!
– С радостью пожрет он меня. Сделай так, Анакха. В миг
воссоединения нашего равно я и Клааль освободимся от нынешних наших обличий, и
тогда начнется наша схватка. Не промахнись, сын мой, и не подведи меня, ибо это
и есть та цель и судьба, для коей я сотворил тебя.
Спархок сделал глубокий вдох.
– Я не подведу тебя, отец, – всем сердцем поклялся
он.
Все так же беснуясь и хлеща воздух кожистыми крыльями,
Клааль поднимался все выше и выше по фасаду дворцовой башни. Спархок ощутил,
как им овладевает странная, ничем не колеблемая отрешенность. Он прямо взглянул
в лицо владыке ада и не испытал страха. Дело его – сама простота. Он лишь
швырнет Сапфирную Розу в эту разинутую пасть, а если таковой возможности не
представится – бросится туда сам, с Беллиомом в вытянутой руке. Он не ощутил ни
сожаления, ни даже печали, приняв это твердое решение. Лучше это, чем погибнуть
в какой-нибудь бессмысленной стычке на спорной границе, как случилось со
многими его друзьями. Эта смерть будет не напрасна, а для воина это – лучшее,
на что можно надеяться.
А Клааль лез, алчно стремясь добраться до своего
ненавистного брата. Уже не более чем в нескольких ярдах ниже парапета сверкали
жестоким торжеством его раскосые глаза, и оскаленные клыки роняли пламя, когда
он проревел свой вызов.
И тогда Спархок вскочил на каменное ограждение и выпрямился,
держа в вытянутой руке Беллиом.
– За Бога и королеву! – изо всей силы прокричал он
свой клич.
Клааль протянул к нему чудовищную лапу.
И тогда Спархок со внезапностью освобожденной стальной
пружины нанес удар. Рука его, опускаясь, хлестнула воздух, точно плеть.
– Получай! – крикнул он, швырнув сверкающий
синевой камень.
С неуклонностью пущенной стрелы Сапфирная Роза вылетела из
его руки в тот самый миг, когда Клааль еще шире разинул пасть, и исчезла в
пылающей глотке.
