Лестница извивалась, спускаясь между стен башни. Келтэн и
Бевьер с мечами в руках шли первыми, со всеми предосторожностями осматривая
каждый новый этаж. Три или четыре верхних этажа оказались совершенно безлюдны,
но, когда они начали спускаться на этаж, находившийся примерно посередине
башни, Ксанетия вдруг бросила резким шепотом:
– Кто-то идет сюда!
– Где? – быстро спросил Келтэн. – Сколько их?
– Двое, и подымаются они по лестнице нам навстречу.
– Я с ними разберусь, – проворчал он, крепче
сжимая рукоять меча.
– Только не наделай глупостей, – предостерегла его
Алиэн.
– Любовь моя, глупость делают те, кто поднимается по
лестнице. Оставайся с королевой. – И он двинулся вперед.
– Я пойду с ним, – сказала Миртаи. – Бевьер,
твоя очередь охранять Элану.
– Но…
– Цыц! – скомандовала она. – Делай как
велено.
– Слушаюсь, сударыня, – подчинился он со слабой
усмешкой.
Снизу донеслось неразборчивое эхо голосов.
– Сантеокл! – жарким шепотом определила одного из
говоривших Элана.
– А кто другой? – спросила Ксанетия.
– Экатас.
– Вот как, – проговорила Ксанетия, сосредоточенно
наморщив бледный лоб. – Сие неточно, – проговорила она чуть виноватым
тоном, – однако мнится мне, что они не ведают еще о твоем освобождении,
королева Элении, и направляются в былую твою темницу, дабы, угрожая твоей
жизни, выговорить себе беспрепятственный проход через вражеские ряды.
Двадцатью ступенями ниже была лестничная площадка, и Келтэн
и Миртаи остановились там, чуть расступившись, чтобы не мешать друг другу.
Сантеокл, в сверкающем нагруднике и шлеме с султаном, с
мечом в руке, перемахивал разом через две ступеньки. Достигнув лестничной
площадки, он резко остановился и с тупым изумлением уставился на Келтэна и
Миртаи. Взмахнув мечом, он бросил отрывистый приказ на языке киргаев.
– Что он сказал? – осведомился Телэн.
– Велел им убираться с дороги, – ответила Афраэль.
– Он что же, не понимает, что это враги?
– «Враг» для Сантеокла чересчур сложное понятие, –
пояснила Элана. – Он никогда не бывал за стенами Кирги, и я сомневаюсь,
чтобы за всю свою жизнь он видел больше десятка людей, которые не были бы
киргаями. Киргаи подчиняются ему беспрекословно, так что он вряд ли когда-либо
сталкивался с открытой враждебностью.
За спиной Сантеокла появился отдувающийся Экатас. Глаза его
расширились от потрясения, морщинистое лицо побелело. Он что-то резко сказал
королю, и Сантеокл покорно отступил в сторону. Экатас выпрямился и звучно
заговорил, размахивая в воздухе руками.
– Остановите его! – воскликнул Бевьер. – Он
творит заклинание!
– Он пытается сотворить заклинание, – поправила
его Афраэль. – Думаю, его ждет неприятный сюрприз.
Голос верховного жреца взвился в протяжном крещендо, и он
вдруг резко ткнул рукой в сторону Келтэна и Миртаи.
И ничего не произошло.
Экатас поднес к лицу пустую ладонь и уставился на нее в
крайнем изумлении.
– Экатас, – сладким голоском окликнула его
Афраэль, – терпеть не могу приносить дурные вести, но со смертью Киргона
твои заклинания перестали действовать.
Жрец воззрился на нее, и на лице его медленно проявилось
осознание правоты этих слов. Затем он круто развернулся, бросился в дверь слева
от лестничной площадки и с грохотом захлопнул ее за собой.
Миртаи метнулась за ним. Она дернула дверь, отступила на шаг
и ударом ноги разнесла ее на куски.
Келтэн двинулся на презрительно ухмылявшегося короля
киргаев. Сантеокл принял героическую позу, выставив перед собой огромный щит,
вскинув меч и высоко держа голову.
– Ему же не устоять против Келтэна, – заметил
Бевьер. – Почему он не убегает?
– Воистину полагает он себя непобедимым, сэр
Бевьер, – отвечала Ксанетия. – Ему довелось убить на учебном поле
множество своих же солдат, и оттого считает он себя непревзойденнейшим в мире
воителем. На самом же деле подданные его никогда не отвечали ударом на удар и
даже не пытались оказать сопротивление, ибо он – их король.
Келтэн с мрачным и мстительным видом обрушился на
слабоумного монарха, как лавина. Лицо Сантеокла исказилось от возмущения –
впервые за всю его жизнь кто-то поднял на него оружие.
Схватка была короткой и отвратительной, и исход ее оказался
вполне предсказуем. Келтэн разбил неуклюжий щит, отразил пару неловких
формальных выпадов в голову и по самую рукоять погрузил свой меч точно в центр
блистающего нагрудника. Сантеокл уставился на него в немом потрясении. Затем он
вздохнул, соскользнул с клинка и со звоном рухнул с лестницы.
– Так! – с исступленным восторгом воскликнула
Элана, увидев, как погиб самый отвратительный из ее мучителей.
Из-за расколотой двери донесся долгий отчаянный вопль,
зловеще затихший вдали, и на лестнице появилась Миртаи. На лице ее было
написано мрачное удовлетворение.
– Что ты с ним сделала? – с любопытством спросил
Келтэн.
– Изоконировала, – пожала она плечами.
– Миртаи!.. – ахнул он. – Это же чудовищно!
Атана озадаченно взглянула на него.
– О чем ты говоришь?
– Сотворить такое с мужчиной – это просто ужасно!
– Выбросить его из окна? Я могла бы придумать кое-что и
похуже.
– Так вот что означает это слово!..
– Разумеется. Стрейджен частенько использовал его в
Материоне.
– А-а, – Келтэн слегка покраснел.
– А ты что подумал?
– Э-э… неважно, Миртаи. Забудь, что я говорил.
– Но ведь ты же что-то подумал.
– Может, хватит об этом? Я тебя не так понял, вот и
все. – Он поглядел на остальных. – Пошли вниз, – предложил
он. – Думаю, нам уже никто не помешает.
Элана вдруг разразилась слезами.
– Не могу! – простонала она. – Я не могу
предстать перед Спархоком вот такой! – Она прижала ладонь к головному
платку, скрывавшему ее изуродованную прическу.
– Тебя это все еще беспокоит? – осведомилась
Афраэль.
