– Не вредничай, Афраэль. Если тебе неохота этим
заниматься, мы сами отправимся в путь по колено в снегу. Нам и прежде
доводилось это делать.
– Ты отвратителен, Спархок. Ты ведь отлично знаешь, что
я этого не допущу.
– Теперь ты понимаешь, что я имел в виду, говоря об
обязательствах?
– Не читай мне нотаций. У меня для этого неподходящее
настроение. Буди остальных и скажи им, чтобы собирались в дорогу.
– Как скажешь, Божественная.
Они отыскали большую кухню, в которой дэльфы стряпали себе
еду, и кладовые, где хранилась провизия. Несмотря на тысячелетия вражды, вкусы
дэльфов и стириков оказались на удивление схожими. Сефрении завтрак пришелся по
нраву, зато Келтэн много ворчал. Впрочем, он съел три добавки.
– Что случилось с другом Блоквом? – спросил Кринг,
отодвигая тарелку.
– Я только что сообразил, что не видел его с тех пор,
как казнили Заласту.
– Он ушел вместе со своими богами, доми, – ответил
Тиниен. – Он сделал то, за чем его посылали, и сейчас он и прочие тролли
уже на пути в Талесию. Он пожелал всем нам доброй охоты. По-тролличьи это
примерно то же, что попрощаться.
– Может быть, это прозвучит странно, – признался
Кринг, – но мне он понравился.
– Он хороший товарищ, – согласился Улаф. – Он
хорошо охотится и всегда готов разделить добычу со своей стаей.
– О да, – содрогнувшись, подтвердил Тиниен, –
если не свежеубитую собаку, то ляжку сырого киргая.
– Сэр Улаф, – сказал Телэн, – я только что
поел. Не могли бы мы поговорить о чем-нибудь другом?
Они оседлали коней и выехали из Дэльфиуса.
На выезде Халэд осадил коня, спешился и закрыл ворота.
– Зачем ты это сделал? – спросил Телэн. –
Дэльфы ведь все равно сюда не вернутся.
– Так нужно, – ответил Халэд, вскакивая в
седло. – Негоже оставлять ворота нараспашку.
Поскольку все знали, кто такая Флейта, она и не пыталась
скрыть свое плутовство со временем и расстоянием. Кони шли вперед, как и
положено коням, но окружающий мир каждые несколько минут мелькал и изменялся.
Один раз где-то Восточнее Диргиса Спархок приподнялся в стременах и оглянулся.
Их отчетливо видный след тянулся до середины луга и там резко обрывался, словно
кони и всадники попросту свалились с неба.
Близился вечер, когда они доехали до знакомого холма, с
которого был виден Огнеглавый Материон, и с радостью спустились с гребня холма
к городу. Они долго были в пути, и так приятно было снова оказаться дома.
Спархок торопливо исправил собственную мысль. Материон не был их настоящим
домом. Их дом – сырой неприветливый город на реке Симмур, в другой половине
мира.
У ворот имперской резиденции их встретили изумленные
взгляды, и еще больше этих взглядов было на мосту в замок Эланы. Вэнион упрямо
отказывался исполнить настойчивую просьбу жены и прикрыть капюшоном лицо и
голову и буквально щеголял тем, что куда-то делись тридцать с лишком прожитых
лет. Вэнион иногда был таким.
В замке тоже заметны были кое-какие перемены. Император
находился в синей гостиной на втором этаже, и с ним, кроме баронессы Мелидиры,
Эмбана и Оскайна, были также три его супруги – Элисун, Гахенас и Лиатрис.
Элисун, пожалуй, бросалась в глаза больше прочих, потому что была одета весьма
скромно.
– Боже милостивый, Вэнион! – воскликнул Эмбан при
виде магистра пандионцев. – Что с тобой стряслось?
– Я женился, ваша светлость, – ответил Вэнион,
небрежным жестом пригладив каштановые волосы. – Это был один из свадебных
подарков. Тебе нравится?
– Ты выглядишь просто нелепо!
– О, – возразила Сефрения, – я бы так не
сказала. Мне это очень нравится.
– Полагаю, нам надлежит вас поздравить, – с
изысканной вежливостью произнес Сарабиан. Тамульский император разительно
переменился. В нем были уверенность и властность, каких раньше не
замечалось. – Имея в виду препятствия религиозного характера, кто же
совершил церемонию?
– Ксанетия, ваше величество, – ответил
Вэнион. – Дэльфийская вера не возражала против нашего брака. Сарабиан
огляделся.
– А где же Ксанетия? – спросил он. Сефрения
указала пальцем вверх.
– Там, ваше величество, – печально ответила
она, – вместе с остальными дэльфами.
– Что?! – переспросил ошеломленный император.
– Эдемус забрал их с собой, Сарабиан, – пояснила
Флейта. – Видимо, они с Беллиомом заключили какое-то соглашение. –
Она огляделась. – А где Даная?
– В своей комнате, Божественная, – ответила
баронесса Мелидира. – Она немного утомилась и раньше обычного отправилась
спать.
– Пойду скажу ей, что ее мама вернулась, – объявила
Богиня-Дитя, направляясь к двери, ведущей во внутренние покои.
– Мы получили несколько донесений, – говорил
министр иностранных дел Оскайн, – но все они чересчур общие: «Война
выиграна, мы победили» и тому подобное. Прошу прощения, королева Бетуана. Твои
атаны – великолепные гонцы, но из них невозможно вытянуть подробности. Она
пожала плечами.
– Возможно, это общий недостаток нашей нации,
Оскайн-министр.
Бетуана, как всегда теперь, стояла рядом с молчаливым
Энгессой и явно не хотела отпускать его от себя даже ненадолго.
– Больше всего меня озадачивает невнятное послание,
которое я получил от своего брата, – признался Оскайн.
– Итайн-посол сейчас очень занят, – с невинным
видом пояснила Бетуана.
– Вот как?
– Когда прошлой осенью его послали в Кинестру, он весьма
близко подружился с атаной Марис. Он не отнесся к этому серьезно – в отличие от
нее. Она отправилась искать его и, найдя его в Кирге, забрала с собой в
Кинестру.
– В самом деле? – отозвался Оскайн без малейшей
усмешки. – Что ж, – пожал он плечами, – Итайну так или иначе
пора бы остепениться. Насколько я помню, атана Марис весьма энергичная женщина.
– Да, Оскайн-министр, и весьма решительная. Думаю, что
дни холостяцкой жизни твоего хитроумного братца сочтены.
– Какая жалость, – вздохнул Оскайн. – Прошу
прощения… – И с этими словами он довольно поспешно удалился в соседнюю комнату,
из которой тут же до неслись взрывы приглушенного хохота.
