А затем в комнату вбежала Даная с развевающимися волосами и
бросилась в объятия матери.
Лицо Сарабиана помрачнело.
– Кто же, в конце концов, убил Заласту? – спросил
он. – Если уж на то пошло, именно он был причиной всех наших бед.
– Заласта не мертв, – с грустью ответила Сефрения,
усаживая к себе на колени Флейту.
– Не мертв? Как же ему удалось уйти?
– Мы отпустили его, ваше величество, – ответил
Улаф.
– Вы с ума сошли? Вы же знаете, что он может натворить!
– Он больше ничего не натворит, ваше величество, –
отозвался Вэнион, – разве что подожжет где-нибудь траву.
– Этого не случится, Вэнион, – поправила его
Флейта. – Этот огонь – духовный, а не физический.
– Может быть, кто-нибудь все же объяснит мне, в чем
дело? – осведомился Сарабиан.
– Заласта, ваше величество, появился на свадьбе
Сефрении, – сказал Улаф. – Он пытался убить Вэниона, но Спархок
остановил его. Затем наш присутствующий здесь друг хотел сотворить с Заластой
что-нибудь непоправимое, но тут появился Кхвай и предъявил свои права на
Заласту. Из политических соображений Спархок признал эти права, и тогда Кхвай
вверг Заласту в огонь.
– Экая мрачная идея, – содрогнулся Сарабиан и
посмотрел на Сефрению.
– Но ты же говорила, что он не мертв, а сэр Улаф только
что сказал, что он сгорел.
– Нет, ваше величество, – поправил его
Улаф, – я сказал только, что Кхвай вверг его в огонь. То же самое
произошло с бароном Пароком.
– Кажется, тролличье правосудие мне по душе, – с
недоброй усмешкой заметил Сарабиан. – И долго они будут гореть?
– Вечно, ваше величество, – мрачно ответил
Тиниен. – Огонь этот – вечный.
– Боже милосердный!
– Это было куда больше, чем я рассчитывал сделать, –
признался Спархок, – но, как уже сказал Улаф, тут были замешаны
политические соображения.
Они проговорили допоздна, вспоминая в подробностях о
минувшей кампании, о спасении Эланы и Алиэн, об освобождении Беллиома и
последней схватке между Спархоком и Киргоном. Спархок тщательно подчеркивал,
что в этом поединке он был лишь орудием Беллиома, и во всеуслышание объявил,
что он большее не Анакха. Он хотел, чтобы никто больше не вспоминал об этой
части его жизни.
Во время этого долгого разговора Сарабиан рассказал им о
покушении на его жизнь, которое устроили Шакола и Тореллия.
– Возможно, им это и удалось бы, если бы не
Элисун, – заключил он, с нежностью взглянув на свою валезийскую супругу,
которая была теперь воплощением скромности.
Миртаи посмотрела на Элисун, вопросительно изогнув бровь.
– Почему ты одеваешься по-другому? – напрямик
спросила она.
Элисун пожала плечами.
– Я ношу ребенка, – сказала она. – Полагаю,
время легкомысленных приключений для меня закончилось. – И добавила,
увидев озадаченное выражение на лице Миртаи:
– Таков валезийский обычай. Нам предоставляется полная
свобода – до первой беременности. После этого мы должны вести себя
прилично. – Элисун улыбнулась. – Впрочем, я уже истощила все ресурсы
имперской резиденции. Теперь пора угомониться – а заодно и выспаться.
– Кто-нибудь знает, что со Стрейдженом и
Кааладором? – спросил Телэн.
– Виконт Стрейджен и герцог Кааладор вернулись в
Материон неделю назад, – ответил Сарабиан.
– Новые украшения? – слегка удивленно спросила
Элана.
– Награды за службу, Элана, – улыбнулся
Сарабиан. – Я счел это необходимым. Герцог Кааладор принял пост в
министерстве внутренних дел, а посему отправился в Лебас, чтобы уладить там
свои дела.
– А Стрейджен?
– Он на пути в Астел, ваше величество, – недобро
усмехнувшись, пояснила баронесса Мелидира. – Он сказал, что хочет кой о
чем потолковать с Элроном.
– Разве Элрон сумел выбраться из Натайоса? –
удивился Келтэн. – Экрасиос говорил, что сияющие не оставили там ни единой
живой души.
– Кааладор узнал, что Элрон где-то спрятался, пока
сияющие превращали Скарпу и Кизату в груду гнили. Потом он выбрался из развалин
и прямиком отправился домой. Стрейджен намерен разыскать его. – Баронесса
взглянула на Халэда. – Крегер тоже ушел живым, – сказала она. –
Кааладор узнал, что он отплыл в Зенгу, город в Южной Каммории. Впрочем, тебе
следует кое-что узнать о Крегере.
– И что же?
– Помнишь, как умер король Воргун?
– Кажется, у него отказала печень. Мелидира кивнула.
– То же самое сейчас происходит с Крегером. В городе
Дэла Кааладор беседовал с человеком по имени Ордей. Крегер был совершенно
невменяем, когда его погрузили на корабль, отплывающий в Зенгу.
– Но он все-таки жив, – угрюмо проговорил Халэд.
– Если это можно так назвать, – вздохнула
она. – Оставь его в покое, Халэд. Он даже не почувствует, если ты
проткнешь его мечом. Он не поймет, кто ты такой или почему убиваешь его.
– Благодарю, баронесса, – сказал Халэд, – но
я думаю, что, когда мы вернемся в Эозию, мы с Беритом заедем в Зенгу – просто
так, на всякий случай. Крегер чересчур часто ускользал от нас, чтобы полагаться
на удачу. Я предпочитаю увидеть его в могиле.
– А можно я отправлюсь с вами? – оживился Телэн.
– Нет, – ответил Халэд.
– Почему это – нет?
– Тебе пора начинать послушничество.
– Это может и подождать.
– Нет, не может. Ты и так уже опоздал на полгода. Если
не начнешь обучение сейчас, никогда не станешь хорошим рыцарем.
Вэнион одобрительно посмотрел на оруженосца Спархока.
– Не забудь, о чем мы говорили тогда, Спархок, –
сказал он. – И передай мои рекомендации Долманту.
– О чем это вы? – спросил Халэд.
– Позже узнаешь, – ответил Спархок.
