– Да кстати, Элана, – вставил Сарабиан, – раз
уж речь зашла о титулах – ты не рассердишься на меня, если я дарую титул
твоей маленькой певчей пташке? – Он нежно улыбнулся Алиэн. – Надеюсь,
дорогая, что ты не рассердишься, потому что я это так или иначе сделаю – хотя
бы за выдающиеся заслуги перед Империей.
– Какая замечательная идея, Сарабиан! –
воскликнула Элана.
– Я вряд ли заслужил эту похвалу, – признался он с
некоторой горечью. – По правде говоря, идея с титулами принадлежит
твоей дочери. Ее высочество – весьма целеустремленная молодая особа.
Спархок быстро взглянул на свою дочь, затем на Флейту. У
обеих на личиках было написано одинаковое лукавое самодовольство. Божественная
Афраэль явно задалась целью убрать с пути все преграды, мешавшие ее
сводничеству. Спархок кратко усмехнулся и откашлялся.
– Э-э… ваше величество, – обратился он к
императору. – Уже довольно поздно, и все мы устали. Предлагаю продолжить
наш разговор завтра.
– Разумеется, принц Спархок, – согласился
Сарабиан, поднимаясь на ноги.
– Спархок, можно тебя на два слова? – окликнул
патриарх Эмбан, когда остальные гуськом двинулись к двери.
– Конечно.
Они подождали, пока гостиная не опустеет.
– Что нам делать с Вэнионом и Сефренией? – спросил
Эмбан.
– Я вас что-то не понял, ваша светлость.
– Ты же знаешь, этот так называемый брак поставит
Долманта в весьма сложное положение.
– Это не «так называемый брак», Эмбан, – твердо
сказал Спархок, отбросив формальности.
– Ты отлично знаешь, что я имею в виду. Консерваторы в
Курии попытаются использовать его, чтобы ослабить положение Сарати.
– Тогда зачем им об этом знать? Это совершенно не их
дело. Ваша светлость, в Дарезии произошло много такого, что не находит
объяснений в нашей теологии. Тамульская империя вне юрисдикции Церкви, так к
чему рассказывать Курии об этих событиях?
– Я не могу им лгать, Спархок.
– А я этого и не предлагаю. Просто не говори об этом.
– Но я должен доложить обо всем Долманту.
– Это не страшно. У него гибкий ум. – Спархок
помолчал размышляя. – Это, пожалуй, лучшее, что можно сделать. Отведем
Долманта в сторонку и расскажем ему обо всем, что здесь приключилось, а уж он
пускай сам решает, что именно рассказать Курии.
– Спархок, ты возлагаешь на него тяжкую ношу. Спархок
пожал плечами.
– Так ведь это и есть его служба, разве нет? А теперь,
ваша светлость, с вашего дозволения я удаляюсь. Мне необходимо присутствовать
при некоем воссоединении семьи.
***
В последующие недели над замком витало меланхолическое
ощущение, что все подходит к концу. Все отлично понимали, что, едва установится
погода, большинство из них покинет Материон. Возможность того, что они еще
когда-либо соберутся вместе, была ничтожной. Они наслаждались каждой минутой близости
друг с другом, и частенько кто-нибудь вдвоем-втроем удалялся в уединенное
местечко, где велись долгие разговоры о разных пустяках, на деле же они просто
старались увековечить в памяти лица, голоса, возникшую близость и дружбу.
Как-то непогожим утром Спархок, войдя в гостиную, обнаружил,
что Оскайн и Сарабиан сидят над какой-то книгой. На лицах обоих была написана
откровенная ярость.
– Неприятности? – осведомился Спархок.
– Политика, – кисло ответил Сарабиан. –
Политика – это всегда неприятности.
– Отделение современной истории в университете только
что выпустило в свет свою версию недавних событий, – пояснил
Оскайн. – В этом труде содержится весьма немного правды – особенно если
учесть, что пондия Субат, наш достопочтенный первый министр, выставлен здесь
настоящим героем.
– Мне бы следовало избавиться от Субата, как только я
узнал о его делишках, – угрюмо заметил Сарабиан. – Оскайн, кто может
дать наилучший ответ на этот вздор?
– Мой брат, ваше величество, – тотчас ответил
министр иностранных дел. – Он профессор факультета, и у него солидная
репутация. К сожалению, он сейчас в Кинестре.
– Пошли за ним, Оскайн. Верни его сюда, прежде чем
отделение современной истории испакостит мнение целого поколения.
– Марис тоже захочет поехать с ним, ваше величество.
– Вот и славно. Твой братец чересчур умен. Пусть атана
Марис не отходит от него. Она научит его смирению.
– Что нам делать с киргаями, ваше величество? –
спросил Спархок. – Сефрения говорит, что проклятие, отделявшее их от всего
мира, исчезло с гибелью Киргона, и, хотя это не их вина, им никак не находится
место в современном мире.
– Я и сам раздумывал над этим, – признался
император. – Полагаю, нам лучше держать их подальше от нормальных людей. В
пятистах лигах Восточнее Тэги есть один остров. Он очень плодороден, и климат
там мягкий. Раз уж киргаи так обожают одиночество, этот остров придется им по
вкусу. Как ты думаешь, сколько времени им понадобится, чтобы изобрести лодки?
– Несколько тысячелетий, ваше величество. Киргаев никак
нельзя назвать народом творческим. Сарабиан ухмыльнулся.
– Тогда это решение – наилучшее.
– Я тоже так думаю, – с ответной ухмылкой
согласился Спархок.
***
В этом году весна в Восточной Дарезии выдалась бурной.
Теплый влажный ветер подул с Тамульского моря, в одну ночь растопив снег на
склонах гор. Реки разлились, так что ни о каких путешествиях пока не могло быть
и речи. Нетерпение Спархока возрастало с каждым днем. Не то чтобы у него
накопились неотложные дела, но это затянувшееся прощание становилось
невыносимым.
Ему пришлось выдержать по крайней мере один долгий и
серьезный спор. Элана вначале во что бы то ни стало хотела, чтобы все они
отправились в Атан на свадьбу Миртаи и Кринга.
– Ты опять несешь чепуху, Элана, – с обычной
прямотой сказала ей Миртаи. – Ты и прежде бывала на свадьбах, но у тебя
есть королевство, которым надо управлять. Возвращайся в Симмур, там твое место.
– Ты не хочешь, чтобы я была на твоей свадьбе? –
глаза Эланы наполнились слезами. Миртаи обняла ее.
– Ты непременно будешь там, Элана, – сказала
она. – Ты навсегда останешься в моем сердце. Возвращайся в Симмур. Я
приеду туда после того, как мы с Крингом устроимся в Пеле – или там, где мы, в
конце концов, решим поселиться.
