Спархок ничего не почувствовал, когда Ксанетия выпустила
свое заклинание. Затем, в решающее мгновение, Сефрения протянула руку между
лицом сэра Эндрика и Ксанетией и выпустила свое заклинание. Уж его-то Спархок
определенно почувствовал. Черты его смягчились, точно нагретый воск, и он
явственно ощутил, как меняется его лицо – подобно сырой глине, обретающей новую
форму под ловкими пальцами гончара. Выпрямление перебитого носа оказалось
слегка болезненным, а когда удлинилась челюсть, зубы Спархока заныли, изменяя
свое положение в кости.
– Ну как? – спросила Сефрения у Вэниона, когда
перемена окончательно свершилась.
– Большего сходства добиться невозможно, – ответил
Вэнион, пристально разглядывая обоих. – Каково это, Эндрик – заполучить
близнеца?
– Я ничего не почувствовал, мой лорд, – ответил
Эндрик, с любопытством поглядывая на Спархока.
– Зато я почувствовал, – заверил его Спархок,
осторожно ощупывая свой новый нос. – Эта боль со временем пройдет, анара?
– Она станет менее заметна, Анакха, когда свыкнешься ты
с переменой. Я ведь предостерегала тебя, что неприятных ощущений не избежать,
не так ли?
– Верно, – Спархок пожал плечами. – Боль, в
конце концов, вполне терпима.
– Неужели я и вправду так выгляжу? – озадаченно
спросил Эндрик.
– Именно так, – подтвердил Вэнион.
– Мне следует заняться собой. Годы обошлись со мной
неласково.
– Нельзя быть вечно молодым и красивым, Эндрик, –
рассмеялся Келтэн.
– Это все, что следовало проделать с этими двумя,
анара? – спросил Вэнион.
– Преображение завершено, лорд Вэнион, – ответила
Ксанетия.
– Нам надо поговорить, Спархок, – сказал
магистр. – Пойдем в ризницу, чтобы не мешать дамам превращать остальных.
Спархок кивнул, поднялся и пошел за другом к маленькой двери
слева от алтаря.
Вэнион первым вошел в ризницу и закрыл за ними дверь.
– Ты обо всем договорился с Сорджи? – спросил он.
Спархок уселся на скамью.
– Я разговаривал с ним вчера, – ответил он. –
Я сказал, что нескольким моим друзьям нужно добраться до Бересы, не привлекая к
себе особого внимания. У него, как всегда в порту, удрали несколько матросов, и
он оставит три свободные койки. Стрейджен, Телэн и я смешаемся с командой. Мы
сможем проскользнуть в Бересу незамеченными.
– Воображаю, сколько это тебе стоило. Сорджи порой
заламывет совершенно несусветные цены. Спархок помял ноющую челюсть.
– Во всяком случае, я не разорился, – сказал
он. – Сорджи у меня в долгу за парочку услуг, и я дал ему время, чтобы
взять груз, который покроет большую часть расходов.
– Стало быть, отсюда ты отправишься прямо в гавань?
Спархок покачал головой.
– Мы выберемся из резиденции через потайной ход,
который обнаружил под казармами рыцарей Кааладор. Я сказал Сорджи, что три его
новых матроса явятся к нему около полуночи.
– А отплытие, стало быть, завтра?
Спархок вновь покачал головой.
– Послезавтра. Завтра мы будем загружать в трюмы груз.
– Честная работа, Спархок? – ухмыльнулся Вэнион.
– Ты говоришь точь-в-точь, как Халэд.
– У него вполне определенные взгляды, верно?
– Как и у его отца.
– Перестань тереть лицо, Спархок. Ты сотрешь кожу до
крови. – Вэнион помолчал. – Как это было?
– Очень странно.
– Больно?
– Когда выпрямили нос – да. Сейчас он ноет так, словно
его вновь перебили. Радуйся, что тебе не придется испытать этого.
– В этом вряд ли был бы смысл. Я ведь не должен буду
украдкой пробираться по темным закоулкам, как вы. – Вэнион сочувственно
взглянул на друга. – Мы вернем ее, Спархок.
– Разумеется. Это все, что ты мне хотел сказать? –
Голос Спархока звучал намеренно бесцветно. Главное было – ничего не
чувствовать.
– Просто будь осторожен и постарайся держать в узде
свой нрав.
Спархок кивнул.
– Пойдем посмотрим, как там остальные.
Спору нет, перемены были ошеломляющие. Трудно было понять,
кто же на самом деле сейчас говорит, и порой Спархока застигало врасплох то,
кто именно отвечал на его вопрос. Они попрощались и без лишнего шума покинули
часовню, смешавшись с другими рыцарями церкви. Выйдя в залитый светом факелов
внутренний двор, они прошли по подъемному мосту и по темной ночной лужайке
направились к казармам, где размещались рыцари церкви. Там Спархок, Стрейджен и
Телэн переоделись в измазанные смолой матросские блузы, и остальные также
облачились в неприметные одежды простолюдинов. Затем все спустились в подвалы.
Кааладор, носивший теперь грубоватое лицо пожилого рыцаря-дэйранца,
вел их сырым, затянутым клочьями паутины ходом, освещая дорогу дымным факелом.
Когда они прошли около мили, он остановился и поднял факел выше.
– Туточки ваш выход, Спархок, – объявил он,
указывая на крутую узкую лестницу. – Выйдете прямехонько в проулок –
воняет там, конечно, будь здоров, зато темнотища в самый раз. – Кааладор
помолчал. – Извини, Стрейджен, – добавил он, – захотелось
сказать что-нибудь тебе на память.
– Как это мило, – пробормотал Стрейджен.
– Удачи, Спархок, – сказал Кааладор.
– Спасибо. – Они пожали друг другу руки, и
Кааладор, высоко держа факел, повел своих спутников дальше по пахнущему
сыростью и плесенью туннелю, оставив Спархока, Телэна и Стрейджена в полной
темноте.
***
– Им не угрожает ни малейшая опасность, Вэнион, –
убеждала Флейта магистра пандионцев, покуда женщины собирали вещи. – В
конце концов, с ними буду я, а уж я-то сумею о них позаботиться.
– Ну, хотя бы десять рыцарей, – снизил он свои
требования.
– Они будут нам только помехой, любовь моя, –
сказала Сефрения. – Кому надо помнить об осторожности, так это тебе. На
вооруженных людей нападут скорее, чем на нескольких мирных путников.
– Но женщинам небезопасно путешествовать одним, –
настаивал Вэнион. – В лесах полно разбойников и тому подобного отребья.
