– Мы не настолько будем задерживаться в одном месте,
чтобы привлечь внимание разбойников или кого-нибудь еще, – терпеливо
пояснила Флейта. – Мы доберемся до Дэльфиуса за два дня. Я могла бы
устроить это и в один день, но мне придется долго беседовать с Эдемусом, прежде
чем войти в его долину. Его наверняка не скоро удастся уговорить.
– Когда вы покидаете Материон, лорд Вэнион? –
спросила Ксанетия.
– Где-нибудь в конце недели, анара, – ответил
он. – Нам нужно подготовить снаряжение и позаботиться об обозах с
провизией.
– Не забудь взять теплые вещи, – напомнила
Сефрения. – Вот-вот начнет холодать.
– Хорошо, любовь моя. Сколько вы пробудете в Дэльфиусе?
– Это еще неизвестно. Афраэль известит тебя обо всех
новостях. Нам многое нужно обсудить с анари Кедоном. То, что Киргон призвал
Клааля, осложнило наше положение.
– Воистину так, – согласилась Ксанетия. –
Может статься так, что принуждены мы будем умолять Эдемуса вернуться.
– А он согласится?
Флейта проказливо улыбнулась.
– Я его выманю, Вэнион, – сказала она, – ты
же знаешь, как хорошо я умею это делать. Уж если я чего-то захочу, я этого
всегда добьюсь. Ну почти всегда.
***
– Эй, ты! А ну, шевелись! – проревел боцман,
кряжистый детина с бычьей шеей, щелкая плетью у самых пяток Стрейджена.
Стрейджен, чью новую физиономию украшали теперь длинные усы
светловолосого рыцаря-генидианца, швырнул на палубу тюк, который волок на
спине, и потянулся за кинжалом.
– Не смей! – прошипел Спархок. – Сейчас же
подними тюк!
Стрейджен ожег его сердитым взглядом, но все же нагнулся и
подхватил тюк.
– Мы так не договаривались, – проворчал он.
– На самом деле у него и в мыслях не было охаживать
тебя плеткой, – заверил Телэн кипящего от злости талесийца. – Все
матросы жалуются, что их будто бы колотят, но эта плетка так, для виду. Боцман,
который и вправду лупит своих людей плетью, обыкновенно одной прекрасной ночью
отправляется за борт в одиночное плавание.
– Возможно, – мрачно проворчал Стрейджен, –
но вот что я тебе скажу: если этот кретин хоть дотронется до меня своей плетью,
он не успеет даже поплавать. Я выпущу ему кишки на палубу прежде, чем он успеет
разинуть рот.
– Эй, новички! – проорал боцман. – Нечего
языком трепать! Работать надо, а не болтать о погоде! – И он снова
угрожающе щелкнул плетью.
***
– Она могла это сделать, Халэд, – настаивал Берит.
– По-моему, ты перегрелся на солнце, – отозвался
Халэд.
Они ехали на юг по безлюдному песчаному берегу,
протянувшемуся под пасмурным небом. К дороге подступали негостеприимного вида
соляные болота, и сухие камыши громко шуршали и потрескивали под сильным ветром
с моря. Халэд приподнялся в стременах и огляделся, затем вновь опустился в
седло.
– Нелепая идея, мой лорд.
– Пошевели мозгами, Халэд! Афраэль – богиня. Она может
все.
– Уверен, что может, но с чего бы ей этого хотеть?
– Ну… – Берит замялся. – Наверняка у нее была на
то причина, верно? Причина, которую мы с тобой не в силах понять и постичь.
– Вот, стало быть, что делает с человеком обучение
стирикской магии? Ты уже готов искать богов под каждым кустом. Берит, это
просто совпадение. Девочки похожи, и ничего более.
– Можешь сомневаться сколько тебе угодно, Халэд, но я
все-таки считаю, что здесь что-то не так.
– А я считаю, что ты городишь чушь.
– Чушь или нет, но у них одинаковая манера держаться,
одинаковое выражение лица, и обе они так и пышут самодовольным превосходством.
– Отчего бы и нет? Афраэль – богиня, а Даная –
наследная принцесса. Они и в самом деле превосходят остальных – во всяком
случае, на их собственный взгляд, – и мне сдается, ты забыл о том, что
видел их одновременно в одной комнате. Господи, Берит, да они даже говорили
друг с другом!
– Халэд, это еще ничего не значит. Афраэль – богиня.
Если, ей захочется, она может быть в десяти местах одновременно.
– Это возвращает нас к прежнему вопросу: почему? С
какой целью она это устроила? Даже боги ничего не делают без причины.
– Этого мы не можем знать, Халэд. Может быть, она
просто забавляется.
– Берит, неужели тебе так невтерпеж повсюду находить
чудеса?
– Она могла это сделать, – не сдавался Берит.
– Ну да, могла. И что из того?
– Тебе что же, совсем не любопытно?
– Не особенно, – пожал плечами Халэд.
***
Улаф и Тиниен были обряжены в старые мундиры одной из
немногих частей тамульской армии, в которые принимали добровольцев из эленийских
королевств Западной Дарезии. Им достались лица пожилых рыцарей, поседевших в
боях ветеранов. Судно, на котором они плыли, принадлежало к тем потрепанным и
ветхим посудинам, которые бороздят прибрежные воды. Небольшая сумма, которую
они заплатили за проезд, обеспечила им именно проезд, и ничего более. Они
прихватили с собой провизию и заплатанные одеяла, ели и спали на палубе. Местом
их назначения была небольшая приморская деревушка лигах в сорока пяти от
подножья Тамульских гор. Дни они проводили на палубе, попивая дешевое вино и
играя в кости на мелкие ставки.
Было пасмурно, когда судовая шлюпка доставила их на ветхий
деревенский причал. День выдался зябкий, и Тамульские горы маячили на горизонте
длинным грязным пятном.
– Как там зовут этого торговца лошадьми? – спросил
Тиниен.
– Саблис, – проворчал Улаф.
– От всей души надеюсь, что Оскайн не ошибся. Если этот
Саблис отошел от дел, нам придется плестись пешком до самых гор.
Улаф сошел с причала и направился к кислолицему человечку,
который чинил на берегу рыбачью сеть.
– Послушай, приятель, – вежливо сказал он
по-тамульски, – не скажешь ли, где нам найти Саблиса,торговца лошадьми?
