Элана опустила взгляд, уставясь на разбитую, едва заметную
тропу, которая, извиваясь, уходила все глубже и глубже в сырые, щедро перевитые
лианами джунгли юго-восточного побережья Дарезии.
Судно, на которое они сели в порту Микки, было черным, с
узкими обводами капером, построенным явно не для честных целей. Элану и Алиэн
бесцеремонно втащили на палубу и заперли в тесной каюте, где была кромешная
темнота и стояла затхлая вонь трюмной воды. Часа через два после отхода дверь
открылась, и в каюту вошел Крегер в сопровождении двоих смуглых матросов, один
из которых нес обед, а другой – две бадейки с горячей водой, мыло и охапку
тряпья, что должно было заменить полотенца. Элана с трудом подавила желание расцеловать
его.
– Мне и вправду очень жаль, что так вышло,
Элана, – извиняющимся тоном проговорил Крегер, близоруко щурясь на
нее, – но я совершенно ничего не могу поделать. Будь осторожна, когда
говоришь со Скарпой. Ты, верно, уже заметила, что он не совсем в своем уме.
Он беспокойно огляделся, затем положил на грубо сколоченный
стол охапку сальных свечей и вышел, заперев за собой дверь.
Плавание продолжалось пять дней, и вскоре после полуночи
пятого дня судно достигло Анана, небольшого порта на краю джунглей, покрывавших
юго-восточное побережье. Там ее и Алиэн втолкнули в закрытую повозку, на козлах
которой сидел барон Парок с припухшими от вечного пьянства глазами. Когда их
переправляли с корабля в повозку, Элана тайком изучала своих тюремщиков, отыскивая
их слабое место. Крегер, хотя и пребывал вечно под хмельком, был чересчур
хитер, а барона Парока, давнего союзника Скарпы, явно ничуть не беспокоило
сумасшествие его дружка. Затем Элана холодно оценила Элрона. Она уже заметила,
что хлыщеватый астелийский поэт изо всех сил старается не смотреть ей в глаза.
Прилюдное якобы убийство Мелидиры явно пробудило в нем раскаяние. Элрон был
позером, а не человеком действия, и уж несомненно не убийцей. Элана вспомнила,
как при первой их встрече он явно гордился своими длинными локонами, и могла
только гадать, каким образом Скарпа вынудил его обрить голову, чтобы сойти за
одного из пелоев Кринга. Элана подумала, что такое жестокое обращение с
поэтическими локонами Элрона наверняка вызвало в астелийце ненависть к своему
предводителю. Элрон участвовал в этом деле с явной неохотой – и это делало его
слабым звеном. Быть может, когда-нибудь она сумеет использовать это
обстоятельство себе во благо.
Повозка доставила их с берега в большой дом на окраине
Анана. Там Скарпа говорил с тощим стириком, чьи грубые, как бы незавершенные
черты были типичными для его расы. Стирика звали Кеска, и, судя по выражению
его глаз, он был давно и безнадежно проклят.
– Мне плевать на неудобства! – почти закричал
однажды Скарпа на тощего стирика. – Время, Кеска, время! Делай что тебе
говорят! Если мы останемся в живых, то и все остальное выдержим!
На следующее утро значение этого приказа проявилось во всей
своей ужасающей реальности. Кеска явно был из стирикских магов-отступников, но,
как видно, не из лучших. Он мог, тратя непомерно много усилий, сжимать мили,
которые отделяли их от места назначения, но только по несколько миль за раз, и
всякий раз это сжатие сопровождалось чудовищными мучениями. Казалось, неуклюжий
чародей остатками своей силы рывком, наощупь швыряет их вперед, и всякий раз
после такого мучительного и болезненного скачка Элана не могла понять, осталась
ли она цела. Ей казалось, что все ее тело измолото и истерзано, однако она
старалась, как могла, скрывать свою боль от Алиэн. Нежная большеглазая девушка
плакала теперь почти непрерывно, терзаемая болью, страхом и их злосчастной
участью.
Элана усилием мысли вернулась в настоящее и осторожно
огляделась. Опять смеркалось. Пасмурное небо постепенно темнело, а значит,
наступало время суток, которого больше всего страшилась Элана.
Скарпа с неприкрытым презрением взглянул на Кеску – стирик
обмяк в седле, точно увядший цветок, явно на грани полного истощения.
– На сегодня достаточно, – объявил он. –
Устройте лагерь и снимите женщин с лошадей. – Колючие глаза Скарпы
заблестели, когда он в упор посмотрел на Элану. – Пора этой грязнуле,
эленийской королеве, клянчить себе ужин. От души надеюсь, что на сей раз она
будет убедительнее. Меня так печалит, когда приходится отказывать ей, потому что
ее мольбы недостаточно искренни!
***
– Элана, – прошептал Крегер, тронув ее за плечо.
Костер прогорел до углей, и Элана слышала похрапывание, доносившееся с другой
стороны их наспех устроенного лагеря.
– Что? – отрывисто отозвалась она.
– Говори тише. – Крегер все еще был обряжен в
пелойскую куртку из черной кожи, его обритая макушка уже обрастала короткими
жесткими волосами, а от винного перегара, которым от него несло, можно было
задохнуться. – Я ведь делаю тебе одолжение, так что не устраивай мне неприятностей.
Думаю, ты уже поняла, что Скарпа совершенно безумен?
– В самом деле? – сардонически отозвалась она.
– Пожалуйста, не усложняй моей задачи. Похоже, я слегка
промахнулся. Если бы я раньше сообразил, насколько спятил этот
бастард-полукровка, я бы нипочем не взялся участвовать в этой нелепой истории.
– Что у тебя за странное пристрастие к сумасшедшим,
Крегер?
Он пожал плечами.
– Врожденный недостаток, должно быть. Скарпа всерьез
полагает, будто сумеет перехитрить своего отца – и даже Киргона. Сам он не
верит, что Спархок отдаст за тебя Беллиом, но ему почти удалось убедить в этом
остальных. Думаю, теперь ты понимаешь, как он относится к женщинам?
– Он показывает это даже слишком часто, – с
горечью ответила она. – Может быть, он, по примеру барона Гарпарина, питает
слабость к маленьким мальчикам?
– Скарпа не питает слабости ни к кому, кроме себя
самого. Единственная его привязанность – он сам. Я видел, как он часами
подстригает по волоску свою бороду – это дает ему возможность любоваться на
себя в зеркале. У тебя еще не было случая оценить его замечательную персону во
всей красе. Подробности этого путешествия отвлекают то, что у него заменяет
рассудок. Погоди, вот доберемся до Натайоса, и ты увидишь, как он бесится.
Мартэл и Энниас рядом с ним – воплощение здравого смысла. Я не смогу надолго
задерживаться здесь, так что слушай внимательно. Скарпа верит, что Спархок
возьмет с собой Беллиом, но не верит, что он станет менять камень на тебя.
Напротив, Скарпа твердо убежден, что твой муж намеревается выяснить отношения с
Киргоном, и втайне надеется, что в поединке они уничтожат друг друга.
– Глупец, у Спархока Беллиом, а Беллиом ест богов на
завтрак.
