Тиниен покосился на четко очерченные пики Тамульских гор,
проступавшие в нескольких лигах к западу.
– Мне бы очень не хотелось заставлять троллей ждать,
Улаф, – с притворной серьезностью заметил он.
– Так ведь мы не назначали им встречи. Тролли все равно
ничего не заметят. У них весьма приблизительное чувство времени.
Они въехали во двор трактира, оставили коней у коновязи
возле конюшни и вошли в трактир.
– Нам нужна комната, – сказал Улаф трактирщику
по-тамульски, с сильным акцентом.
Трактирщик, низенький, хитрого вида человечек, окинул их
быстрым оценивающим взглядом, сразу отметив остатки обмундирования,
составлявшие большую часть их одежды. Лицо его отвердело. Солдат в таких
городках зачастую встречают неприветливо, и тому есть множество веских причин.
– Ну, не зна-аю, – протянул он тонким монотонным
голосом. – У нас сейчас самое горячее время…
– Это поздней-то осенью? – скептически осведомился
Тиниен. – Именно так у вас и выглядит самое горячее время?
– Ну-у… всякий час прибывают возчики. Улаф взглянул за
спину трактирщика, в дымную, с низким потолком пивную.
– Я насчитал троих, – холодно заметил он.
– Скоро приедут еще, – торопливо пояснил
трактирщик.
– Ну разумеется, – с сарказмом согласился
Тиниен, – но их-то еще нет, а мы уже здесь, и у нас есть деньги. Может,
хочешь побиться об заклад на то, появится ли здесь к полуночи еще одна повозка?
– Капрал, – сказал Улаф, – да он попросту не
хочет иметь дела с парой отставных ветеранов. Пойдем-ка поболтаем с местным
комиссаром. Уверен, ему будет крайне интересно послушать, как этот парень
принимает солдат его императорского величества.
– Я верный подданный его императорского
величества, – поспешно заверил трактирщик, – и для меня большая честь
принять в своем трактире храбрых ветеранов его армии…
– Сколько? – перебил его Тиниен.
– Э-э… полукрона?
– Он, сдается, не слишком уверен, а, сержант? –
обратился Тиниен к своему другу и снова повернулся к трактирщику. –
Парень, ты неверно нас понял. Мы не собираемся покупать у тебя комнату. Мы
просто хотим снять ее на одну ночь.
Улаф тяжело воззрился на маленького перепуганного тамульца.
– Восемь грошей, – объявил он не терпящим
возражений голосом.
– Восемь? – пронзительным голосом переспросил
трактирщик.
– Либо соглашайся, либо нет – и хватит трепаться. Нам
еще нужно отыскать комиссара, пока не стемнеет.
– Суровый вы человек, сержант.
– Так ведь тебе никто и не обещал, что жить будет легко
и весело. – Улаф отсчитал несколько монеток и позвенел ими на
ладони. – Так берешь или нет?
Трактирщик мгновение терзался мучительными раздумьями, потом
все же с явной неохотой взял деньги.
– Ты лишил меня развлечения, – посетовал Тиниен,
когда они возвращались к конюшне, чтобы позаботиться о лошадях.
– Меня замучила жажда, – пожал плечами
Улаф. – Кроме того, пара бывших солдат наверняка заранее знала бы, сколько
они склонны заплатить, верно ведь? – Улаф поскреб подбородок. – Может
быть, сэр Герда не стал бы возражать, чтобы я сбрил его бороду? Она ужасно
чешется.
– Улаф, это же не его лицо, а твое. Его просто
изменили, чтобы ты стал похож на сэра Герду.
– Это так, но когда дамы будут возвращать нам
изначальный облик, это лицо будет образцом для сэра Герды, и, когда они
закончат, он окажется с обритой физиономией. Ему это может не понравиться.
Они расседлали коней, поставили их в стойла и отправились в
пивную. Тамульские питейные заведения резко отличались от эленийских. Столы
здесь были намного ниже, зал обогревал не камин, а изразцовая печь – впрочем,
дымила она не хуже камина. Вино подавали в изящных чашечках, а пиво – в дешевых
оловянных кружках. Пахли они, однако, почти одинаково.
Улаф и Тиниен приступили ко второй кружке, когда в зале
появился чиновного вида тамулец в шерстяной мантии, покрытой пятнами от еды. Он
направился прямиком к их столу.
– Я бы хотел взглянуть на ваши отпускные свидетельства,
если не возражаете, – высокомерно объявил он.
– А если возражаем? – осведомился Улаф.
– Что? – чиновник заморгал.
– Ты сказал – «если не возражаете». Что, если мы
возражаем?
– Я имею право требовать у вас эти бумаги.
– Что ж ты тогда просишь? – Улаф запустил руку под
красную форменную куртку и достал оттуда измятые бумаги. – В нашем полку
те, кто имел право приказывать, никогда не просили.
Тамулец прочел отпускные свидетельства, которыми Тиниена и
Улафа снабдил Оскайн в добавление к их маскировке.
– Бумаги как будто в порядке, – заметил он
примирительным тоном. – Простите, что я был так резок. Нам было велено
посматривать, не появятся ли дезертиры – из-за всех этих беспорядков, вы же
понимаете. Едва только в воздухе запахнет войной, армия сразу становится
малопривлекательным местом. – Он окинул их глубокомысленным
взглядом. – Я вижу, ваш полк стоял в Материоне. Тиниен кивнул:
– Это была неплохая служба – только вот все время
приходилось наводить глянец да терпеть проверки. Присаживайтесь, комиссар.
Тамулец слабо усмехнулся.
– Увы, капрал, всего лишь младший комиссар. Эта дыра не
заслуживает того, чтобы здесь торчал комиссар. – Он опустился на
стул. – Куда вы направляетесь, парни?
– Домой, – ответил Улаф, – в город Верел, что
в Даконии.
– Простите мои слова, сержант, но вы не слишком-то
похожи на дакита. Улаф пожал плечами.
– Я пошел в родню по материнской линии. Моя мать
родилась в Астеле. Скажите-ка, младший комиссар, много ли времени мы сэкономим,
если напрямик через Тамульские горы двинемся к Супаль? Мы думали устроиться там
на какое-нибудь торговое судно, пересечь Арджунское море до Тианы и оттуда
верхами доехать до Сэйраса. А там до Верела рукой подать.
– Я бы не советовал вам, друзья мои, углубляться в
Тамульские горы.
– Бури? – спросил Тиниен.
