– Было твое, – проворчал Келтэн.
– Нельзя вот так заявиться невесть откуда и захватить
чужое место!
– Вот как? Это противозаконно, что ли? – Келтэн
выпрямился. Он был по меньшей мере на голову выше своего незадачливого
собеседника, а широкие плечи, облитые кольчугой, казались еще шире. – Я и
мои друзья останемся вот здесь, – бесцеремонно объявил он, – так что
собирай свою постель и прочее барахло и проваливай куда пожелаешь.
– Я не привык получать приказы от эленийцев!
– Тем хуже для тебя. А сейчас проваливай. У меня дел по
горло. – Келтэн был не в лучшем расположении духа. Опасность, грозящая
Алиэн, непрерывно терзала его мысли, и оттого любая мелочь легко выводила его
из себя. Видимо сейчас эти чувства отчасти отразились на его лице, потому что
незадачливый разбойник поспешно попятился.
– Еще дальше, – процедил Келтэн.
– Я еще вернусь! – пригрозил тот, продолжая
пятиться. – Я вернусь со всеми моими друзьями!
– Жду не дождусь. – Келтэн демонстративно
повернулся спиной к человеку, которого только что согнал с насиженного места.
К нему подошли Бевьер и Кааладор.
– Неприятности? – спросил Кааладор.
– Я бы это так не назвал, – пожал плечами
Келтэн. – Я устанавливал наше положение в этой шайке, только и всего. На
новом месте всякий раз приходится кого-нибудь одернуть, чтобы дать понять
остальным, что ты шутить не намерен. Давайте-ка устраиваться.
Они поставили шатер и собирали листья и мох для постелей,
когда к ним подошел Нарстил.
– Я вижу, Эзек, вы уже устроились, – обратился он
к Кааладору. Тон у него был мирный, хотя и не слишком сердечный.
– Несколько завершающих штришков, и все готово, –
ответил Кааладор.
– Вы устроили неплохую стоянку, – заметил
Нарстил, – чистота, порядок.
– Захламленное жилище есть признак захламленного
ума, – пожал плечами Кааладор. – Хорошо, что ты заглянул к нам,
Нарстил. Мы слыхали, что тут неподалеку стоит войско. Оно причиняет тебе какие-нибудь
хлопоты?
– У нас с ними соглашение, – ответил
Нарстил. – Мы не крадем у них, а они оставляют нас в покое. Собственно,
армия, что стоит в Натайосе, – вовсе и не армия, а шайка мятежников. Они
хотят свернуть правительство.
– А кто не хочет-то? Нарстил рассмеялся.
– Собственно говоря, эта мятежная свора в Натайосе
очень даже благотворна для моих дел. Полиция знает о них и предпочитает сюда не
соваться, а одна из причин, по которой они нас терпят, та, что мы грабим
проезжих и тем отваживаем людей, шныряющих в окрестностях Натайоса. Кроме того,
мы ведем с ними весьма оживленную торговлю. Они скупают почти все, что мы
крадем.
– И далеко отсюда этот самый Натайос?
– Милях в десяти. Это древние развалины. Скарпа – так
зовут человека, который там всем заправляет, – устроился там со своими
мятежниками несколько лет назад. Он укрепил город, и с каждым днем туда
прибывает все больше его сторонников. Лично на него мне плевать, но дело есть
дело.
– Что он за человек, этот Скарпа?
– Чокнутый. Временами он свихивается настолько, что
воет на луну. Он свято убежден, что в один прекрасный день станет императором,
и, думается мне, очень скоро он выведет свое отребье из джунглей – в
победоносный поход. Здесь-то он покуда в полной безопасности, но на открытой
местности атаны живо превратят его в собачий корм.
– А что, нам должно быть до этого дело? –
осведомился Бевьер.
– Да мне лично – ни малейшего, – заверил Нарстил
«одноглазого» забияку. – Вот только мое дело от этого пострадает.
– Стало быть, кто угодно может свободно войти в
Натайос? – как бы между прочим поинтересовался Келтэн.
– Если ведешь мула, нагруженного едой и выпивкой, тебя
примут с распростертыми объятиями. Я каждую неделю посылаю туда повозку с
бочонками пива. Вы же знаете, как солдаты любят пиво.
– Это уж точно, – согласился Келтэн. – Я сам
знавал в свое время нескольких солдат, и для них весь мир останавливался, когда
открывали новый бочонок.
***
– Сие происходит от нашего умения управлять светом, что
мы излучаем, – пояснял Кедон. – Зрение же весьма сильно зависит
от света. Уловка сия, само собой, не вполне совершенна. Мы не в силах избегнуть
слабого мерцания и принуждены зорко следить за тем, чтобы наши тени не выдали
нашего присутствия, однако при должной предосторожности мы можем оставаться
незамеченными.
– Какие любопытные различия, – заметила
Афраэль. – Тролли-Боги играют со временем, вы – со светом, я – со
вниманием людей, от которых хочу укрыться, и все это служит одной цели –
достичь невидимости.
– Ведом ли тебе, Божественная, кто-нибудь, кто может
быть воистину невидим? – спросила Ксанетия.
– Мне – нет, а тебе, кузен? Эдемус покачал головой.
– Впрочем, мы способны становиться вполне
невидимы, – продолжала Афраэль. – У настоящей невидимости были бы
свои недостатки. Идея хороша, анари Кедон, но я не хочу, чтобы Ксанетия
подвергала себя опасности. Я слишком люблю ее.
Ксанетия слегка покраснела и бросила на Эдемуса почти
виноватый взгляд. Сефрения рассмеялась.
– Должна я предостеречь тебя, Эдемус, –
проговорила она, – дабы не спускал ты глаз со своих приверженцев. Моя
богиня – известная воровка. – Она сдвинула брови размышляя. – Если
Ксанетия может незамеченной пробраться в Супаль, это было бы весьма полезно. Ее
способность проникать в чужие мысли позволила бы ей быстро узнать, там ли находится
Элана. Если там, мы могли бы действовать. Если Эланы там нет, стало быть,
Супаль – лишь новая увертка наших врагов.
Кедон взглянул на Эдемуса.
– Думается мне, Возлюбленный, что принуждены мы будем
вмешаться в дела остального мира далее, нежели предполагали прежде. Тревога
Анакхи за участь жены воистину поглощает все его мысли, и его обещание, данное
нам, находится в опасности, покуда не вернется к нему супруга живой и
невредимой.
Эдемус вздохнул.
– Боюсь, что истинны твои слова, дражайший мой анари.
Хотя и тревожит сие мою душу, однако сдается мне, что должны мы на время забыть
о наших несогласиях и объединиться в поисках супруги Анакхи, помогая ему всем,
чем мы в силах помочь.
