Стылые давящие сумерки опускались на лагерь неподалеку от
развалин Тзады, когда Спархок и его друзья наконец решили допросить пленников.
Тролли-Боги твердой рукой укротили своих приверженцев, когда оргия насыщения на
поле боя вдруг прекратилась, и теперь тролли сгрудились на лугу у большого
костра, в нескольких милях от лагеря. Судя по всему, они были заняты
отправлением какого-то религиозного обряда.
– Действуй как при обычном допросе, Бевьер, –
негромко сказал Спархок смуглокожему арсианцу, когда перед ними поставили
Джарьяна. – Задавай не относящиеся к делу вопросы, покуда Ксанетия не
подаст знак, что выпотрошила его дочиста.
Бевьер кивнул.
– Я могу тянуть время столько, сколько тебе
понадобится, Спархок. Давай-ка начнем.
Ослепительно-белый плащ, на котором играли багровые отблески
огня, придавал сэру Бевьеру вид настоящего церковника, и арсианец подчеркнул
это впечатление, предварив допрос продолжительной молитвой. Затем он приступил
к делу.
Джарьян отвечал на вопросы немногословно, гулким голосом,
который, казалось, исходил из недр подземелья. Бевьер как будто не замечал
угрюмости пленника. Он вел допрос излишне подробно, даже дотошно, и это
впечатление подчеркивали шерстяные перчатки с обрезанными пальцами, какие носят
в холода писцы и школяры. Он часто повторялся, перефразируя уже заданные прежде
вопросы, а затем с торжеством указывая на несоответствия в ответах пленника.
Единственным исключением в немногословии и сдержанности
Джарьяна был поток брани и проклятий, обрушенный им на голову Заласты – и
Киргона, – которые бросили его одного на этом негостеприимном поле.
– Бевьер говорит точь-в-точь как законник, – едва
слышно прошептал Келтэн Спархоку. – Терпеть не могу законников!
– Он делает это намеренно, – отозвался
Спархок. – Законники любят задавать заковыристые вопросы, и Джарьяну это
хорошо известно. Бевьер вынуждает его все время думать о том, что он пытается
от нас скрыть, а это только на руку Ксанетии. Похоже, мы недооценивали Бевьера.
– Все дело в молитвах, – глубокомысленно пояснил
Келтэн. – Когда человек все время молится, его трудно принимать всерьез.
– Мы рыцари церкви, Келтэн, – члены религиозных
орденов.
– Ну и что?
***
– В разуме своем он скорее мертв, нежели жив, –
говорила Ксанетия позднее, когда все они собрались возле одного из больших
костров, разведенных атанами, чтобы отогнать пронизывающий холод. Лицо анары и
одеяние из небеленой шерсти заливал алый отсвет огня.
– Мы были правы? – спросил Тиниен. – Киргон
действительно усиливает чары Джарьяна, чтобы он мог оживлять целые армии?
– Истинно так, – ответила она.
– А этот приступ ненависти к Заласте был
искренним? – спросил Вэнион.
– Весьма искренним, мой лорд. Джарьян и его приятели
все более недовольны главенством Заласты. Не ждут они ни грана истинного
товарищества от своего предводителя. Единства между ними более нет, и всякий
стремится урвать себе поболе благ от сомнительного сего союза. Сильнее же всего
алчет втайне каждый в одиночку завладеть Беллиомом.
– Разлад среди врагов нам только на руку, –
заметил Вэнион, – однако нам не стоит упускать из виду возможности того,
что после нынешних событий они снова придут к согласию. Удалось тебе, анара,
узнать, каким может быть их следующий ход?
– Нет, лорд Вэнион. Никоим образом не были они готовы к
такому повороту событий. Есть, однако, в разуме Джарьяна одна внятная мысль,
коя указывает на немалую опасность. Отступники, что окружают Заласту, все, как
один, страшатся Кизату из Эсоса, ибо среди них только он искушен в земохской
магии и он один в силах проникнуть за дверь в преисподнюю, коя была открыта
Азешем. Непостижимые ужасы таятся за сей дверью, и мыслит Джарьян, что,
поскольку до сих пор все их замыслы неизменно шли прахом, в отчаянии может
Киргон повелеть Кизате отвратительным своим искусством призвать в мир
порождения тьмы, дабы обратить их против нас. Вэнион мрачно кивнул.
– Как подействовал на них недавний Праздник
Урожая? – с интересом спросил Телэн.
– Сие событие нанесло им тягчайший удар, –
ответила Ксанетия. – Весьма полагались они на тех, что ныне мертвы.
– Стрейджен будет счастлив узнать об этом. Для чего им
нужны были все эти шпионы и доносчики?
– Поскольку нет у них силы, кою можно противопоставить
атанам, замышляли Заласта и его подручные использовать тайных соглядатаев
министерства внутренних дел, дабы убивать тамульских чиновников в различных
провинциях Империи и тем внести разлад в действия правительства.
– Тебе бы стоило взять это на заметку, Спархок, –
вставил Келтэн.
– Вот как?
– Император Сарабиан, одобряя план Стрейджена, мучился
угрызениями совести. Ему наверняка станет легче, если он узнает, что Стрейджен
на самом деле только опередил наших врагов. Если б он не убил их прихвостней,
они перебили бы имперских чиновников.
– Это весьма шаткая моральная почва, Келтэн, – с
неодобрением заметил Бевьер.
– Знаю, – согласился Келтэн. – Потому-то на
ней и не стоит обосновываться.
***
Наутро небо было пасмурным, густые тучи, набежавшие с
запада, заволокли его серой клубящейся пеленой. Поскольку стояла поздняя осень,
да еще они оказались так далеко к северу, чудилось, что солнце восходит чуть ли
не на юге, зажигая неистовым оранжевым пламенем небо над стеной Беллиома и
робко выглядывая из-за нее, чтобы тронуть мазками багрового света колышущиеся
чрева тяжелых туч.
Лагерные костры словно выцвели и съежились, бессильные
справиться со всевластным холодом, царившим здесь, на макушке мира, и рыцари и
их союзники кутались в меховые плащи и теснились поближе к огню.
Далеко на юге раскатился глухой рокот, и в небе заплясали
вспышки бледного призрачного света.
– Гром? – не веря собственным ушам, спросил Келтэн
у Улафа. – Но ведь сейчас неподходящее время года для грозы.
– Бывает, – пожал плечами Улаф. – Я как-то к
северу от Хейда попал в грозу вперемежку с метелью. Незабываемое впечатление.
– Чья очередь готовить? – рассеянно вопросил
Келтэн.
– Твоя, – тотчас ответил Улаф.
– Ты теряешь бдительность, Келтэн, – рассмеялся
Тиниен. – Тебе ведь отлично известно, что этого вопроса лучше не задавать.
Келтэн что-то проворчал и принялся раздувать огонь.
