– Это дакит, – отвечал Телэн, – бродяга из
Джуры. Его интересует не политика, а тугая мошна. К армии Скарпы он
присоединился главным образом оттого, что предвкушал грабежи в Материоне.
Словом, его трудно назвать человеком с высокими идеалами. Когда он оказался в
Натайосе и обнаружил, что придется не только грабить, но и драться, его интерес
к этому предприятию слегка приугас. Как бы то ни было, я наткнулся на него в
одной из паршивейших таверн, какие мне доводилось видеть, и он был вусмерть
пьян. Поверь мне, Фрон, он был не в том состоянии, чтобы лгать. Я сказал ему,
что подумываю поступить на службу в армию Скарпы, и он с почти отцовской
заботой принялся меня отговаривать: не вздумай, мол, сынок, это гиблое дело, и
все такое прочее. Он сказал, что Скарпа – свихнувшийся маньяк, который считает
себя непобедимым и полагает, что сможет одним щелчком одолеть атанов. Он так
или иначе уже подумывал о том, чтобы дезертировать, и тут в Натайос вернулся
Скарпа, а с ним – Крегер, Элрон и барон Парок. Они везли с собой королеву и
Алиэн, и у ворот их встречал Заласта. Дакит оказался поблизости и услышал их
разговор. Заласта, видимо, еще не забыл, что такое хорошие манеры, потому что
его разозлило, как Скарпа обращался с пленницами. Они поссорились, и Заласта
чарами скрутил своего сынка в тугой узел. Я так думаю, Скарпа довольно долго
извивался, как червяк на раскаленном камне. Потом Заласта увел женщин в большой
дом, где для них были приготовлены комнаты. Судя по словам этого дезертира, дом
обставлен почти роскошно – если не считать решеток на окнах.
– Его могли обучить этому рассказу, – с горечью проговорил
Спархок. – Быть может, он был не настолько пьян, как казался.
– Поверь мне, Фрон, он здорово нализался, –
заверил его Телэн. – По дороге в таверну я срезал кошелек – просто так,
практики ради, – и денег у меня хватало. Я влил в него столько хмельного,
что хватило бы и полк напоить.
– Фрон, я думаю, что он прав, – вставил
Стрейджен. – Его рассказ чересчур подробен для вымысла.
– А если этого дезертира послали сюда для того, чтобы
обвести нас вокруг пальца, с какой стати он стал бы тратить драгоценное время
на мальчишку-карманника? – резонно добавил Телэн. – Все мы выглядим
не такими, как запомнил нас Заласта, и я сомневаюсь, что даже ему может прийти
в голову, что Ксанетия и Сефрения сообща наколдовали нам новые лица.
– И все же, – сказал Спархок, – я считаю, что
торопиться не следует. Не сегодня-завтра Афраэль доставит в Натайос Ксанетию, а
уж Ксанетия наверняка сумеет выяснить, кто именно сидит под замком в этом доме.
– Но мы бы могли покуда хотя бы перебраться поближе к
Натайосу, – возразил Стрейджен.
– Зачем? Расстояние ничего не значит для моего синего
друга. – Спархок коснулся ладонью шкатулки, оттопыривавшей рубашку на его
груди. – Как только я буду точно знать, что Элана там, мы нанесем визит
Заласте и его ублюдку. Я могу даже пригласить с собой Кхвая. Меня крайне
занимает то, что он приготовил им обоим.
***
Дневной свет вдруг обрел былую яркость, и жители Супаля
разом перестали прыгать и дергаться, как марионетки, обретя нормальную
человеческую походку. У них ушло полдня на то, чтобы объяснить Гхномбу, почему
им нужно вернуться в реальное время, и бог еды до сих пор сомневался, так ли
это необходимо.
– Я подожду тебя вон в той таверне, дальше по
улице, – сказал Тиниен, когда они с Улафом вышли в узкий проулок. –
Ты помнишь пароль?
Улаф что-то проворчал.
– Я не задержусь, – сказал он и, перейдя через
улицу, направился к двоим всадникам, которые только что въехали в город.
– Занятное у тебя седло, приятель, – обратился он
к одному из всадников, человеку средних лет, с перебитым носом, который восседал
на чалом жеребце. – Из чего оно сделано – из стриженого барашка?
Берит ошеломленно взглянул на него, затем окинул быстрым
взглядом узкую улочку у восточных ворот Супаля.
– Я как-то забыл спросить об этом седельщика,
сержант, – ответил он, приметив потрепанную форменную куртку
светловолосого эленийца. – Да, кстати, – может быть, ты дашь мне и
моему юному другу один совет.
– Советы я даю бесплатно. Валяй спрашивай.
– Не знаешь, где здесь, в Супале, приличный трактир?
– Тот, в котором остановились мы с другом, вполне
недурен. Он в трех улицах отсюда, – Улаф жестом указал направление. –
На нем болтается вывеска с изображением вепря – хотя рисунок мало напоминает
вепрей, которых мне доводилось видеть.
– Мы заглянем туда.
– Может быть, вы встретитесь там со мной и моим другом.
После ужина мы обычно сидим в пивной.
– Мы заглянем и туда – если решим остановиться именно в
этом трактире.
Улаф кивнул и зашагал вверх по улице, направляясь к таверне.
Он вошел внутрь и присоединился к Тиниену, который сидел за столом у очага.
– Куда ты девал нашего косматого друга? – спросил
он.
– Он отправился поискать еще одну собаку, –
ответил Тиниен. – Тут ты, видно, сделал промашку, сержант. Похоже, собаки
пришлись ему по вкусу. Если мы задержимся в Супале, здесь не останется ни одной
шавки.
Улаф сел за стол и откинулся на спинку стула.
– Я тут встретил на улице одного эленийца, –
сказал он достаточно громко, чтобы его могли расслышать остальные посетители
таверны.
– Вот как? – небрежно отозвался Тиниен. –
Астелийца или эдомца?
– Трудно сказать. Ему когда-то перебили нос, так что
нелегко понять, откуда он родом. Он искал при личный трактир, и я посоветовал
ему тот, в котором мы остановились. Может, мы с ним там и увидимся. Приятно
будет для разнообразия послушать элений скую речь. Надоело мне это тамульское
лопотанье. Если ты уже допиваешь свое пиво, почему бы нам не прогу ляться к
гавани и не поискать кого-нибудь, кто пере правил бы нас через озеро в Тиану?
Тиниен одним глотком осушил кружку.
– Пошли, – сказал он вставая.
Они вышли из таверны и, заведя какой-то пустячный разговор,
направились к знакомому трактиру – неспешной походкой людей, у которых нет
никаких срочных дел.
– Взгляну-ка я на подкову на левой передней ноге моей
лошадки, – сказал Улаф, когда они подошли к трактиру. – Иди сам.
Встретимся в пивной.
– Где же еще? – хохотнул Тиниен. Халэд, как и
ожидал Улаф, был в конюшне, делая вид, что чистит скребницей Фарэна.
