– Это что же, семейный обычай? – спросил
Берит. – Или ты таким образом чтишь память своего отца?
Молодые люди, в кольчугах и серых дорожных плащах, стояли,
опираясь о поручень, у борта потрепанного грузового суденышка, которое неспешно
брело по водам Арджунского моря – из Супаля в Тиану.
Халэд пожал плечами.
– Ни то ни другое. Просто так уж сложилось, что все
мужчины в нашей семье густо обрастают бородами – кроме Телэна, конечно. Если б
я решил избавиться от бороды, мне пришлось бы бриться дважды в день. А сейчас я
только раз в неделю подстригаю бороду ножницами – и все. На это уходит куда
меньше времени.
Берит потер ладонью свое измененное лицо.
– Интересно, не будет ли Спархок возражать, если я
отращу ему бороду? – пробормотал он.
– Спархок, может, и не будет, зато королева Элана
наверняка соскребет ее с тебя собственными ручками. Ей нравится его лицо таким,
как есть. Она обожает даже этот его перебитый нос.
– Похоже, нас ожидает непогода, – Берит указал
жестом вперед, на запад. Халэд нахмурился.
– Это еще откуда взялось? Минуту назад небо было
чистое. Странно, что я ничего не почувствовал.
Завеса туч, громоздившаяся на западе низко, над самым морем,
сейчас отливала лиловым и угрожающе бурлила, распухая с поразительной
быстротой. В недрах туч поблескивали молнии, и угрюмые раскаты грома над
темными бурными водами озера доносились до суденышка.
– Надеюсь, эти матросы знают, что делают, –
заметил Берит. – Я вижу все признаки самой чудовищной бури.
Они смотрели, как чернильно-лиловая туча разрастается вес
выше и выше, захватывая все небо на западе.
– Это не обычная буря, Берит, – напряженным
голосом проговорил Халэд.
– Она приближается слишком быстро.
Оглушительно прогрохотал гром, и туча на миг обесцветилась,
содрогаясь от вскипевших в ней молний. И в это мгновение, когда синеватые
отблески молний отбросили мрак, обнажив то, что таилось за ним, – Берит и
Халэд разом увидели в недрах тучи смутный силуэт.
– Клааль! – вскрикнул Берит, не в силах оторвать
глаз от чудовищной крылатой тени, полускрытой бурлящей стеной грозовых туч.
Новый удар грома рассек небо, и утлое суденышко затряслось,
накрытое, как волной, этим оглушающим грохотом. Перевернутый конус Клаалева
лика покрылся рябью, задрожал, растекаясь и меняясь в гуще грозовых туч, и
раскосые щели-глаза полыхнули пламенем внезапного гнева. Гигантские черные
крылья яростно замолотили по тучам, раздирая в клочья их невесомую плоть, и
чудовищная пасть исторгла рев, в котором были злоба и разочарование. Клааль выл
в бессильной ярости, и его безмерно длинные руки алчно протянулись в штормовое
небо, стремясь схватить нечто, чего там не было.
А потом он исчез, и странная туча, так и не разразившись
бурей, стремительно умчалась на юго-восток, очень скоро превратившись лишь в
пятнышко грязной тьмы на горизонте. Только воздух так и остался пропитанным
сернистой едкой вонью.
– Сообщи-ка ты об этом Афраэли, – угрюмо
проговорил Халэд. – Клааль снова вырвался на свободу. Он искал что-то и не
нашел. Одному Богу ведомо, где он появится в следующий раз.
***
– Рука Комьера переломана в трех местах, –
рокочущим басом проговорил сэр Гельдэн, обращаясь к патриарху Бергстену,
облаченному в кольчугу, послу Фонтену и архимандриту Монселу, которые собрались
в заваленном книгами кабинете Монсела, – а у Дареллона до сих пор двоится
в глазах. Комьер мог бы ехать дальше, но Дареллона, думается мне, лучше
оставить здесь, пока он окончательно не выздоровеет.
– Сколько рыцарей в состоянии продолжать поход? –
спросил Бергстен.
– Самое большее, сорок тысяч, ваша светлость.
– Придется нам обойтись тем, что есть. Эмбан знал, что
мы можем появиться здесь, и десятками слал сюда гонцов. Положение в
Юго-Восточной Дарезии резко обострилось. Жена Спархока похищена, и наши враги
требуют в обмен на нее Беллиом. Войско мятежников в джунглях Арджуны готовится
к походу на Материон, и еще две армии собираются на восточной границе Кинезги.
Если все эти силы соединятся – наше дело проиграно. Эмбан хочет, чтобы мы ехали
на восток, пока не минуем Астельские топи, а потом повернули на юг и осадили
столицу Кинезги. Ему нужно любым способом оттянуть эти армии от границы.
Сэр Гельдэн вынул карту.
– Задумано неплохо, – проговорил он, разглядывая
карту, – но для такого предприятия сил у нас маловато.
– Придется поднапрячься. Вэнион на марше, но эти армии
на кинезганской границе значительно превосходят числом его силы. Если мы не
отвлечем их на себя, чтобы ослабить натиск на него, его попросту сметут.
Гельдэн задумчиво взглянул на рослого патриарха.
– Вам это вряд ли понравится, ваша светлость, –
сказал он, – но другого выбора у нас, похоже, нет.
– Говори, – бросил Бергстен.
– Вам придется снять клобук и принять командование над
рыцарями церкви. Абриэль убит, Дареллон выведен из строя, и, если Комьер
попытается вступить в бой, его искалечит тяжесть собственного топора.
– Есть еще и ты, Гельдэн. Ты тоже можешь принять
командование.
Гельдэн покачал головой.
– Я не магистр, ваша светлость, и это хорошо известно
всей армии. К тому же я пандионец, а прочие ордена относятся к нам не
слишком-то дружелюбно. За минувшие столетия мы ухитрились нажить себе немало
врагов. Рыцари из других орденов не станут под мое начало. Ты – патриарх и
говоришь от имени Сарати и церкви. Они примут тебя беспрекословно.
– Об этом не может быть и речи.
– Значит, нам придется сидеть здесь, покуда Долмант не
пришлет нам нового командира.
– Мы не можем ждать!
– Именно об этом я и говорю. Могу я сказать рыцарям,
что ты принимаешь командование над войском?
– Я не могу, Гельдэн. Ты же знаешь, мне запрещено
применять магию.
– С этим мы как-нибудь справимся, ваша светлость. Среди
нас достаточно опытных волшебников. Просто скажи нам, что нужно сделать, –
и мы об этом позаботимся.
– Я принес обет.
– Но еще раньше ты принес другой обет, лорд Бергстен.
Ты поклялся защищать церковь. Этот обет сейчас главенствует над первым.
Бородатый, облаченный в черное архимандрит Монсел задумчиво
поглядел на упорствующего талесийца.
