– Не желаешь ли выслушать непредвзятое мнение,
Бергстен? – ровным голосом осведомился он. Бергстен одарил его мрачным
взглядом. – Ну так или иначе тебе придется его выслушать, –
хладнокровно продолжал астельский церковник. – Имея в виду природу нашего
противника, мы оказались лицом к лицу с «кризисом веры», а это отменяет все
прочие правила. Господу нужен твой топор, Бергстен, отнюдь не проповеди. –
Монсел прищурился. – Мои слова тебя не убедили?
– Не хочу оскорбить тебя, Монсел, но нельзя вытаскивать
на свет Божий «кризис веры» всякий раз, когда нам захочется обойти какие-то
правила.
– Ну что ж, попробуем еще раз. Мы в Астеле, а Церковь
Чиреллоса признает мое главенство здесь. Покуда мы на астельской земле, я
говорю от имени Бога.
Бергстен стащил с головы шлем и принялся рассеянно тереть
рукавом черные блестящие рога огра.
– Формально – пожалуй, да, – согласился он.
– Формальности есть душа веры, ваша светлость. –
Огромная борода Монсела встопорщилась в полемическом запале. – Так ты
согласен с тем, что здесь, в Астеле, я говорю от имени Бога?
– Согласен – только ради того, чтобы обойтись без
споров.
– Я очень рад это слышать – мне бы до смерти не
хотелось отлучать тебя от церкви. Так вот, я говорю от имени Бога, а Бог
желает, чтобы ты принял командование над рыцарями церкви. Ступай же, сын мой, и
громи врагов Господа, и да укрепят небеса твою руку.
Бергстен долго, Прищурясь, смотрел в окно, на
неопрятно-пасмурное небо, обдумывая этот явно благовидный довод.
– Так ты, Монсел, принимаешь всю ответственность на
себя? – наконец спросил он.
– Принимаю.
– Что ж, с меня этого достаточно. – Бергстен
решительно нахлобучил шлем. – Сэр Гельдэн, сообщи рыцарям, что я принимаю
командование всеми четырьмя орденами. Пусть готовятся в путь. С рассветом
выступаем.
– Слушаюсь, маршал Бергстен! – отчеканил Гельдэн,
становясь навытяжку.
***
– Анакха! – Голос Беллиома гулким эхом отдался в
сознании Спархока. – Пробудись, Анакха!
Еще не открыв глаза, Спархок ощутил легкое прикосновение к
ремешку на шее, на котором он носил шкатулку. Он схватил маленькую ручку и лишь
тогда открыл глаза.
– Что это ты задумала, Афраэль? – строго спросил
он у Богини-Дитя.
– Мне нужен Беллиом, Спархок, очень нужен! – В
голосе ее было безмерное отчаяние, по лицу текли слезы.
– Что случилось, Афраэль? Успокойся и расскажи мне, в
чем дело.
– Сефрения ранена! Она умирает! Пожалуйста, Спархок,
дай мне Беллиом!
Спархок одним прыжком оказался на ногах.
– Где это случилось?
– В Диргисе. Она готовилась ко сну, когда Заласта
пробрался в ее комнату. Он ударил ее ножом в сердце, Спархок! Умоляю тебя,
отец, дай мне Беллиом! Я должна спасти ее!
– Она еще жива?
– Да, но я не знаю, сколько она продержится! С ней
Ксанетия. Она поддерживает ее жизнь дэльфийским заклинанием, но Сефрения
умирает, моя сестра умирает! – Афраэль всхлипнула и бросилась в объятия Спархока,
разразившись безудержными рыданиями.
– Перестань, Афраэль! Слезами здесь не поможешь. Когда
это случилось?
– Часа два назад. Спархок, умоляю тебя! Только Беллиом
может ее спасти!
– Афраэль, это невозможно! Если мы вынем Беллиом из
шкатулки, Киргон тотчас поймет, что мы пытаемся обвести его вокруг пальца, и
Скарпа тотчас убьет твою мать!
Богиня-Дитя прижалась к нему, все еще безудержно всхлипывая.
– Я знаю, знаю! – прорыдала она. – Что же нам
делать, отец? Мы не можем попросту дать ей умереть!
– А ты ничем не можешь ей помочь?
– Нож задел ее сердце, Спархок! Я не могу исправить
этого! Только Беллиом способен на такое!
Словно невидимая рука стиснула сердце Спархока, и он с силой
ударил кулаком о стену.
«Что же мне делать, Голубая Роза? – с силой воззвал он,
запрокинув лицо к потолку. – Что, во имя Господа, я могу сделать?!» «Приди
в себя, Анакха! – Резкий голос Беллиома словно хлестнул плетью его
разум. – Ни Сефрении, ни подруге своей ты ничем не сумеешь помочь, ежели
поддашься сему неразумному отчаянию!» «Но ведь надо что-то делать, Голубая
Роза!» «Ты не в силах принять сие решение, Анакха, а посему решать буду я.
Итак, ступай тотчас же и исполни то, о чем молит тебя Богиня-Дитя».
«Ты обречешь на гибель мою жену!» «Сие покуда неведомо,
Анакха. Сефрения же воистину на грани меж жизнью и смертью, и сие нам ведомо. О
ней и следует нам позаботиться в первую голову».
«Нет! Я не могу!.. „ «Ты подчинишься мне, Анакха! Ты – мое
творение, а потому покорен моей воле! Ступай же и сделай так, как я тебе велю!“
Глава 12
Спархок рылся в дорожном мешке, вышвыривая из него вещи на
пол.
– Что ты делаешь? – нетерпеливо спросила
Афраэль. – Нам надо спешить!
– Я должен оставить записку Стрейджену, но не могу
найти бумаги.
– Держи. – Она вытянула руку, и на ее ладони появился
кусок пергамента.
– Спасибо. – Спархок взял пергамент и продолжал
рыться в вещах.
– Скорее, Спархок!
– Мне нечем писать.
Афраэль пробормотала что-то по-стирикски и сунула ему перо и
крохотную чернильницу.
«Вимер, – торопливо нацарапал Спархок, – кое-что
случилось, и я срочно должен уехать. Береги Рельдэна». Он подписался: «Фрон» и
положил записку на кровать Стрейджена.
– Ну теперь мы можем отправляться? – раздраженно
спросила она.
– Как ты собираешься это устроить? – Спархок
набросил плащ.
– Вначале нам нужно выбраться из города. Я не хочу,
чтобы нас заметили. Где ближайший лес?
– У восточных ворот. Там почти миля до опушки.
– Пошли.
Они вышли из комнаты, спустились по лестнице и вышли на
улицу. Спархок взял Афраэль на руки и прикрыл ее полой плаща.
– Я могу идти! – запротестовала она.
– Нет, если не хочешь привлечь всеобщее внимание. Ты
стирик, и люди непременно заметят это.
Спархок зашагал по улице, неся на руках Богиню-Дитя.
