– Полагаю, Спархок, мы должны сегодня же отправиться на
побережье, – строго сказал Вэнион. – До сих пор погода держалась
неплохая, но не думаю, что мы можем рассчитывать на это и впредь.
Спархок кивнул.
Раскаты грома становились все громче, и пелену туч, залитую
багровым отсветом солнца, рассекли слепяще-белые всполохи молний.
А потом к громовым раскатам прибавился размеренный ухающий
рокот.
– Что такое? – встревоженно воскликнул
Кринг. – Опять землетрясение?
– Нет, – ответил Халэд. – Чересчур ритмичный
звук – как будто кто-то молотит в громадный барабан. – И вдруг осекся,
указывая на гребень стены Беллиома. – Что это?
Из леса, окаймлявшего острый, как лезвие ножа, край стены,
проступал огромный холм – вернее, это можно было бы счесть холмом, если бы оно
не двигалось.
Оно находилось как раз против солнца, а потому невозможно
было рассмотреть его в подробностях, однако по мере того, как оно поднималось
выше, рыцари сумели разглядеть подобие сплющенного купола, по обе стороны от
которого расходились, точно огромные крылья, две заостренные выпуклости. Оно
росло и росло, и стало ясно, что это вовсе не купол – скорее гигантский
перевернутый конус, сужающийся книзу, и из боков его торчат те самые странные
выпуклости, похожие на крылья. Заостренное основание конуса опиралось – так
показалось им – на некую массивную колонну. Заслонившее собой солнце, это нечто
было кромешно-черным как ночь и продолжало расти, разбухая чудовищным сгустком
тьмы.
Наконец оно остановилось.
И открыло глаза.
Две узкие пылающие щели раскрывались все шире, раскосые и
злобные, точно глаза дикой кошки, и пламя, пылавшее в них, было ослепительней
самого солнца. Самое пылкое воображение в бессилии отступало перед жуткими
размерами этой твари. То, что прежде казалось огромными крыльями, на самом деле
были ее глаза.
А затем чудовище разинуло пасть и взревело, и стало ясно –
то, что они слышали прежде, был отнюдь не гром.
Оно взревело вновь, обнажая клыки – гигантские подобия
молний, с которых, точно кровь, капало пламя.
– Клааль! – взвизгнула Афраэль.
И тогда над острым срезом стены, словно пара округлых
холмов, поднялись огромные плечи, и черными парусами развернулись над ними
перепончатые, как у летучей мыши, громадные крылья.
– Что это такое? – крикнул Телэн.
– Клааль! – снова взвизгнула Афраэль.
– Что такое Клааль?
– Не что, болван! Кто! Азеш и другие старшие боги его
изгнали, а какой-то идиот вернул его!
Гигантская тварь все подымалась над стеной, и уже видны были
огромные руки со множеством пальцев. Тело твари было непостижимо громадным, и
вспышки молний кишели под его кожей, освещая омерзительные подробности.
А затем гигант поднялся в полный рост, едва ли не на сотню
футов возвышаясь над краем стены.
Сердце Спархока стремительно ухнуло в бездну. Неужели они
могли решиться…
– Голубая Роза! – крикнул он. – Сделай
что-нибудь!
– В сем нет нужды, Анакха. – Голос Вэниона, устами
которого вновь завладел Беллиом, прозвучал на удивление спокойно. – Клааль
лишь на миг ускользнул из-под власти Киргона. Не решится Киргон выставить слугу
своего в открытую схватку со мною.
– Это принадлежит Киргону?
– Сейчас – да. Скоро, однако, сие переменится, и Киргон
будет принадлежать Клаалю.
– Что оно делает? – закричала Бетуана.
Чудовище, нависавшее над стеной, вознесло громадную лапу и
принялось молотить по земле слепящими молниями, отчего вокруг разлетались
брызги пламени. Отвесный склон задрожал, пошел трещинами, с ревом и грохотом
осыпаясь на лес у подножия стены. Гигантский камнепад ширился, становясь все
мощнее.
– Клааль никогда не доверял мощи своих крыльев, –
хладнокровно заметил Беллиом. – Явился бы он сей миг сражаться со мной,
однако высота стены страшит его. Так готовит он себе ступени, дабы спуститься
вниз.
С гулким грохотом, напомнившим о землетрясении, которое и
породило стену Беллиома, добрая миля отвесной скалы угрожающе накренилась и
рухнула на лес, прибавив высоты груде камня у подножия.
А чудовище продолжало терзать стену, обрушивая вниз все
новые камнепады, которые ложились крутой насыпью, тянувшейся все выше и выше к
вершине стены.
И вдруг гигантская тварь по имени Клааль исчезла бесследно,
и лишь пронизывающий ветер, визгливо завывая, хлестал по изуродованному склону
стены, разгоняя клубы пыли, поднятые камнепадами.
За воем ветра был слышен и другой звук. Спархок стремительно
обернулся. Тролли, как один, пали ниц, скуля от ужаса.
***
– Мы всегда знали о нем, – задумчиво говорила
Афраэль. – Мы пугали друг друга рассказами о Клаале. Есть какое-то
извращенное удовольствие в баснях, от которых мороз по коже. Я, пожалуй, даже
не верила до конца, что он действительно существует.
– Собственно, что он такое? – спросил Бевьер.
– Зло, – пожала она плечами. – Сами мы воплощение
добра – во всяком случае, таковыми себя считаем. Клааль – наша
противоположность. Его существованием мы объясняем существование зла. Не будь
Клааля, нам пришлось бы взять ответственность за зло на себя, а мы для этого
чересчур себя любим.
– Значит, Клааль – властелин ада? – спросил
Бевьер.
– Можно и так сказать. Впрочем, ад – это не
определенное место, а состояние ума. Рассказывают, что когда старшие боги –
Азеш и остальные – явились в мир, Клааль уже был здесь. Они хотели сами владеть
миром, а он стоял у них на пути. После того как некоторые из них попытались
избавиться от него в одиночку и были уничтожены, они объединились и вышвырнули
его из мира.
– Откуда он взялся? Изначально, я имею в виду? –
не отставал Бевьер. Арсианец любил докапываться до первопричин.
– Мне-то почем знать? Меня тогда еще не было. Спроси у
Беллиома.
– Меня интересует не столько то, откуда взялся Клааль,
сколько то, на что он способен, – сказал Спархок, вынимая Беллиом из
кошеля, висевшего на поясе. – Голубая Роза, – сказал он, –
думается мне, должны мы поговорить о Клаале.
– Сие было бы неплохо, Анакха, – ответил камень,
вновь завладевая Вэнионом.
– Откуда он – или оно – взялся?
– Ниоткуда, Анакха. Подобно мне, Клааль был всегда.
