– Ты уверен, что сможешь сдержать свои чувства? –
спросил Бевьер у Келтэна. – Помни, ты ведь будешь там один.
– Я уже взрослый, Бевьер, – заверил его
Келтэн. – Я не намерен устраивать шума до того, как все встанет на свои
места. Может, нам и не подвернется другого такого случая. Сенга пригласил меня
помочь ему торговать пивом. Это самый естественный предлог, какой только можно
вообразить, да к тому же никто меня не узнает. Я смогу услышать в Натайосе
что-нибудь ценное, а если мне случится увидеть в окне чье-то знакомое лицо, мы
будем знать наверняка, где держат наших друзей. Тогда наш приятель с перебитым
носом перекинется парой слов со своим синим дружком, и они выдернут их оттуда
прежде, чем кто-нибудь и глазом успеет моргнуть. И тогда уж мы все отправимся в
Натайос и разъясним кой-кому, как здорово он нам насолил.
– Я это, пожалуй, одобряю, – заметил Кааладор,
обращаясь к Бевьеру.
– План неплохой, – признал Бевьер, – но ведь…
э-э… Коль даже не сумеет позвать на помощь, если вдруг попадет в беду.
– Мне и не понадобится помощь, потому что я не намерен
совершать ничего из ряда вон выходящего. Я все равно поеду, Шеллаг, так что не
трать понапрасну слов, пытаясь отговорить меня.
Пробираясь по захламленному лагерю, к ним подошел Сенга.
– Повозка нагружена, Коль! – окликнул он
Келтэна. – Ты как, готов? Келтэн поднялся.
– Хоть сейчас, Сенга! – откликнулся он, сдернул с
вертела полусырого цыпленка и направился к своему новому приятелю. – Мне
уже обрыдло торчать здесь и считать деревья.
Дорога до Натайоса заняла у них около трех часов, потому что
подгонять вола бессмысленно. Хорошо накатанная колея извивалась в зарослях
джунглей, следуя пути наименьшего сопротивления.
– Вот и город, – сказал Сенга, когда повозка,
подпрыгивая на камнях, прогромыхала через брод в узкой речушке. Он указал через
усеянную пнями вырубку на развалины древнего города, изрядно сглаженные
временем. – Когда въедем в Натайос, держись поближе ко мне, Коль. Там есть
пара мест, к которым лучше не приближаться. К одному дому у самых ворот запрещается
подходить всем без исключения.
– Вот как? – отозвался Келтэн, прищуренными
глазами разглядывая поросшие мхом развалины. – Что же там такое внутри,
если над ним так трясутся?
– Понятия не имею, да я и не настолько любопытен, чтобы
рисковать здоровьем, задавая вопросы.
– Может быть, у них там сокровищница, – задумчиво
продолжал Келтэн. – Если эта армия так велика, как ты говорил, добычи у
них должно быть целые горы.
Сенга пожал плечами.
– Оно, может, и так, да только я не собираюсь драться
со всеми тамошними стражниками, чтобы выяснить это. Мы здесь для того, чтобы
торговать пивом, Коль. Так или иначе мы заполучим большую часть их добычи, и
этот способ куда безопаснее.
– Так ведь он честный, – ухмыляясь, возразил
Келтэн. – Для таких, как мы, честный труд – самая что ни на есть
безнравственность.
Сенга расхохотался и хлестнул вола по крестцу длинным гибким
прутом. Повозка, скрипя, запрыгала по ухабам к полуобрушенным стенам города.
– Эгей, Сенга! – приветственно окликнул один из
неряшливых стражей, торчавших у ворот. – Где это тебя носило? С тех пор
как ты уехал, у меня в глотке сухо, словно она набита песком!
– Вы совсем заездили моего пивовара! – отвечал
Сенга. – Он не поспевает за вашими потребностями. Надо же дать пиву чуток
созреть, прежде чем вы его выхлестаете! Незрелое пиво черт-те что вытворяет с
людскими кишками.
– Ты ведь не поднял опять цену, а, Сенга?
– Нет. Цена та же, что и в прошлый раз.
– Спорим, вдесятеро больше, чем ты сам уплатил за пиво?
– Ну, это ты загнул. Где бы мне расположиться?
– Да там же, что и в прошлый раз. Я сообщу ребятам, и
они скоро начнут строиться в очередь.
– Только на сей раз мне, Мондра, понадобится
охрана, – сказал Сенга. – Я не хочу, чтобы, как на прошлой
неделе, началось бесчинство, когда последний бочонок показал дно.
– Я об этом сам позабочусь. Оставь мне немного
хлебнуть.
Запряженная волом повозка прогрохотала через ворота и
выехала на широкую улицу, где большая часть мха была ободрана с булыжной
мостовой. Видно было с первого взгляда, что за последние несколько лет здесь, в
Натайосе, потрудились немало. Квадратные тесаные камни из обвалившихся стен
сложили вновь – без особого, впрочем, мастерства – и старательно подперли
длинными бревнами; снесенные крыши заменили новыми, грубо сплетенными из ветвей
и сучьев, – на этих крышах охотно гнездились хриплоголосые тропические
птицы – и тут и там почерневшие груды полуобгорелых стволов и кустарника
указывали места, где не слишком старательные работники пытались избавиться от
зарослей, вырубленных на улицах и в домах. Местные обитатели лениво слонялись
по улицам. Здесь были эленийцы из Астела, Эдома и Даконии, арджунцы и
кинезганцы – грубо одетый и вечно небритый сброд, который, судя по всему,
никогда и не слышал, что такое дисциплина.
– Какую цену ты берешь за пиво? – спросил Келтэн,
похлопывая ладонью по ближайшему бочонку.
– Грош за четверть пинты, – отвечал Сенга.
– Это же неслыханно!
– Не хотят – пусть не покупают, – пожал плечами
Сенга. – Бери деньги прежде, чем нальешь, – и никому не давай на
слово.
– Сенга, ты избавил меня от нравственных
угрызений! – рассмеялся Келтэн. – С такой ценой твой труд честным
никак не назовешь.
– Вон тот дом, о котором я тебе говорил.
Келтэн, стараясь сохранить небрежный вид, повернулся и
поглядел на полуобрушившийся, но еще крепкий с виду дом.
– Да уж, – сказал он, – посмотри на эти
решетки: они точно хотят, чтобы никто туда носа не совал.
– Не совсем так, Коль. Решетки нужны для того, чтобы
помешать людям выйти, а не войти.
