– Еще бы! Мой друг начал петь, а этот голос я узнаю и в
раскатах грома. Это была старинная песня, которая много значит именно для нас
двоих. Наши друзья узнали меня, в этом нет сомнений. Друг, о котором я говорю,
поет эту песню только для меня.
– Могу я надеяться, что ты нашел способ сообщить им,
что ты понял их намек? – осведомился Кааладор. – Скажем, снес дверь с
петель.
– Нет, мне не пришлось вышибать дверь. Я просто
засвистел тот же мотив. Я делал так и прежде, и мой друг понял, на что я
намекаю. Потом я завел разговор со стражником и сумел сделать столько намеков,
что наши друзья знают теперь все, что им надлежит знать.
Кааладор откинулся в кресле.
– А ведь и впрямь недурная была мыслишка,
Шеллаг, – я насчет пивнушки. Уж мы тут столько всякого-разного наразнюхали
с тех пор, как она тут завелась.
Келтэн огляделся.
– Сейчас здесь еще тихо, – сказал он. –
Потасовки начнутся не раньше, чем после захода солнца. Почему бы нам не
прогуляться по развалинам? Думаю, нам непременно надо снова потолковать с одной
маленькой девочкой. На сей раз для нее очень хорошие новости.
– Пойдемте. – Кааладор поднялся первым.
Протолкавшись к стойке, он перебросился парой слов с разбойником в залитом
пеной фартуке и двинулся к выходу, за ним – остальные. Они обогнули таверну и
углубились в заросший лианами переулок, где на руинах восседали, пронзительно
покрикивая, яркие пестрые птицы. Они остановились в руинах, имевших особенно
жалкий вид, и Кааладор и Келтэн остались на страже, а Бевьер занялся
заклинанием.
Когда сириникиец выбрался из груды камней и лиан, он
ухмылялся до ушей.
– Ну, Келтэн, – сказал он, – теперь держись.
– А что такое?
– Афраэль намерена при следующей встрече зацеловать
тебя до безумия.
– Пожалуй, я смогу это пережить. Значит, она
обрадовалась?
– У меня от ее вопля едва не лопнули барабанные
перепонки.
– Что же, как она сама и говорит: «Мы живем для того,
чтобы радовать тех, кого любим».
***
Скарпа начал вопить еще за дверью. Его пронзительный голос
срывался на нестерпимый визг, глаза вылезли из орбит, самодельная корона
съехала набок. Он был явно охвачен истерическим гневом. Когда он ворвался в
комнату, на его губах и бороде белели клочья пены.
– Твой муж нас предал, женщина! – визжал он,
обращаясь к Элане. – Ты заплатишь за его коварство! Я прикончу
тебя! – И двинулся к Элане, вытянув руки со скрюченными, как когти,
пальцами.
В этот миг в дверях появился Заласта.
– Не сметь! – ледяным голосом одернул он. Скарпа
резко развернулся к отцу.
– Не лезь в это дело! – взвизгнул он. – Она
моя пленница! Я накажу ее за предательство Спархока!
– Нет, не накажешь. Ты поступишь так, как я тебе
велю. – Заласта говорил по-эленийски, без малейшего акцента.
– Он нарушил мой приказ! Я заставлю его заплатить!..
– А ты настолько туп, что не ожидал ничего подобного? Я
ведь предупреждал тебя о том, насколько хитроумен и изобретателен этот человек,
но твои мозги так густо заросли паутиной, что ты не хотел слушать.
– Я приказал ему! – голос Скарпы взвился до
режущего слух визга. Он топнул ногой раз, другой – и принялся подпрыгивать,
буквально заплясав от ярости. – Я император! Он должен повиноваться моим
приказам!
На сей раз Заласта даже не прибегнул к магии. Он попросту
взмахнул посохом и ударом свалил с ног истерически вопящего отпрыска.
Самодельная корона покатилась по полу.
– Ты мне надоел, – презрительно проговорил
Заласта. – Я не намерен терпеть твои истерики. Ты не император. В таком
состоянии ты вообще ничто. – Лицо его оставалось бесстрастным, и
глаза смотрели ровно, отстраненно. – Берегись, Скарпа, – зловеще
предостерег он. – В этом мире не осталось никого, кто был бы мне дорог. Ты
освободил меня от всех привязанностей. Если будешь раздражать меня, я раздавлю
тебя, как букашку.
Скарпа на четвереньках пополз прочь от страшного стирика, и
в его безумных глазах вдруг вспыхнул вполне осмысленный страх.
– Что случилось? – взволнованно спросила Элана.
– Один из моих союзников – Кизата из Эсоса – только что
прибыл из Кинезги, – спокойно ответил Заласта. – Он доставил нам
известие, которого, собственно, и следовало ожидать. Твой муж весьма
изобретателен, Элана. Мы считали, что он в наших руках, но ему как-то удалось
вывернуться.
– Ничего не понимаю.
– Похитив тебя, мы оставили ему свои указания. Он
должен был взять оруженосца и верхом выехать в город Бересу в Южном Арджуне.
Наши люди следили за ним, и он, казалось, следовал нашим указаниям. Однако на
деле все оказалось не так. Очевидно, он не так сильно любит тебя, как мы
предполагали.
– Он просто следовал моему приказу, Заласта. Я велела
ему ни при каких обстоятельствах не отдавать Беллиом.
– Как тебе это удалось? – Заласта явно был
потрясен до глубины души.
– Твой чокнутый сын велел Элрону убить баронессу Мелидиру.
Элрон безнадежный неумеха, а потому Мелидира сумела отвести рукой его клинок.
Мне служат замечательные люди, Заласта. Мелидира очень убедительно сумела
изобразить убитую. Я притворилась, что рыдаю на ее мертвом теле, и, накрывая ее
одеялом, шепотом передала ей приказ для Спархока. – Элана бросила на
Заласту злорадный взгляд. – Ты стал очень рассеян, Заласта. Ты даже не
заметил, что при мне нет моего кольца. Я отдала его Мелидире.
– Весьма разумно, Элана, – пробормотал он. –
Ты и твой муж – достойные противники.
– Рада это слышать. Как же Спархоку удалось одурачить
тебя?
– Этого мы еще не знаем. За ним следили с той минуты,
когда он покинул имперскую резиденцию в Материоне, и он все время в точности
следовал нашим приказам. Мы даже пару раз пускали его по ложному пути, чтобы
избежать уловок. Затем Клааль вновь ускользнул из-под власти Киргона и
отправился искать Беллиом. Человек, которого мы считали Спархоком, был на
судне, пересекавшем Арджунское море вместе с оруженосцем Спархока Халэдом.
Клааль лишь взглянул на него и тотчас понял, что тот, кто казался твоим мужем,
на деле вовсе не Анакха. Вот эти новости и доставил нам Кизата.
Элана одарила стирика почти блаженной улыбкой.
