Пылающий силуэт, бывший бароном Пароком, бежал, оставляя за
собой облако жирного дыма. Он добежал до пристаней и, пылая, выскочил на
длинный пирс, далеко протянувшийся в темные воды Арджунского моря. Добежав до
края пирса, он не остановился ни на мгновение, но прыгнул вниз, жадно стремясь
к живительной прохладе воды. Однако озеро, как и все в этом остановленном
мгновении, застыло, и его гладь была неподатлива и тверда, как алмаз. Пылающий
призрак испустил разочарованный вой и, упав на колени, замолотил кулаками по
сверкающей глади, моля пропустить его, дать ему погрузиться в благословенную
прохладу, такую близкую и такую недоступную. Затем Парок вскочил, подгоняемый
грозным велением Тролля-Бога. Вопя от немыслимых мук и страшного одиночества,
человеческий силуэт, состоящий из вечного пламени, бежал по темной
алмазно-твердой глади, постепенно уменьшаясь, покуда не стал только искоркой в
ночном сумраке огромного озера. И только вой его, душераздирающий плач боли и
одиночества, еще долго разносился эхом по равнодушным берегам.
***
– Хорошо бы Спархок поскорей вернулся, – едва
слышно прошептал Телэн, когда он и Стрейджен вновь поднимались по ветхой
лестнице на знакомый чердак. – Мы добыли множество чертовски важных
сведений и никак не можем передать их остальным.
– Пока мы ничего не в силах сделать, – сказал Стрейджен. –
Посмотрим, что скажет Валаш на состряпанную тобой небылицу. Говори небрежно,
как о пустяке, покуда мы не поймем, куда он клонит.
– А потом ты начнешь учить меня резать кошельки? –
с притворным воодушевлением осведомился Телэн.
– Ладно, – вздохнул Стрейджен, – извини.
Признаю, что ты знаешь, что делаешь.
– О, спасибо тебе, Вимер! – с жаром воскликнул
Телэн. – Спасибо, спасибо!
– Ты слишком много времени проводишь с принцессой
Данаей, – кисло пробормотал Стрейджен. – Я очень надеюсь, что
она-таки женит тебя на себе. Ты этого вполне заслужил.
– Прикуси язык, Стрейджен. Я пока еще бегаю быстрее,
чем она.
– Это не всегда помогает, Рельдэн. Я тоже думал, что
умею бегать, но Мелидира одним словом сшибла меня с ног.
– Вот как? И что же это за слово?
– Прибыль, мой юный друг. Она помахала у меня перед
носом бесчисленными грудами золота.
– Ты продался, Стрейджен, – упрекнул Телэн. –
Ты изменил всемирному братству холостяков ради звонкой монеты.
– А ты не изменил бы? Речь ведь идет не о пригоршне
медяков.
– Дело в принципе, – возвышенно ответил
Телэн. – Я бы ни за что не продался за деньги.
– Полагаю, мой юный невинный друг, что Даная предложит
тебе отнюдь не деньги. Если ты начнешь бежать сейчас, ты, возможно, и сбежишь
от нее, хотя я в этом не уверен. Я знавал вашего отца, а у мужчин в вашем роду
имеется определенная слабость. Даная все равно заполучит тебя, Телэн. У тебя
нет ни малейшего шанса.
– Не могли бы мы поговорить о чем-нибудь другом? От
этой темы у меня мурашки бегут по коже.
Стрейджен рассмеялся, и они отворили грязную дверь, к
которой вела лестница.
Валаш сидел в тусклом свете единственной свечи, с
уныло-обреченным видом слушая, как лопочет Огераджин, выплескивая длинные
бессвязные фразы.
– Похоже, ему никак не становится лучше, – заметил
негромко Стрейджен, когда он и Телэн подошли к столу.
– Ему уже никогда не станет лучше, – вздохнул
Валаш. – Я и прежде видел, как протекает эта хворь. Не подходите к нему
слишком близко. Он сейчас особенно заразен.
– Да уж, – содрогнулся Телэн, – не хотел бы я
подхватить от него эту заразу.
– У вас есть что-то для меня? – осведомился Валаш.
– Я бы не дал за это голову на отсечение, мастер
Валаш, – осторожно проговорил Телэн. – Те, от кого я это
услышал, – не слишком-то надежный источник. Впрочем, можешь передать это в
Панем-Деа. Их это прямо касается, так что пусть что-нибудь предпримут.
– Продолжай, – буркнул Валаш.
– В общем, я слышал, как в одной портовой таверне
разговаривали два арджунских солдата – настоящие солдаты арджунской армии, а не
те, кого набрал лорд Скарпа. Они толковали о каких-то приказах, которые только
что доставили из столицы Арджуны. Насколько я понял, им приказано готовиться к
большой военной кампании в джунглях. Солдаты считали, что они примут участие в
нападении на лагерь лорда Скарпы в Панем-Деа.
– Не может быть! – фыркнул Валаш.
– Они говорили, что приказ исходит от самого короля
Ракьи. Получили этот приказ, само собой, офицеры, так что, может, солдаты чего
и напутали – но они были совершенно уверены, что арджунская армия
готовится напасть на войска Скарпы. Я подумал, что тебе стоило бы об этом
знать.
– Эти солдаты были пьяны, Рельдэн. Король Ракья наш
союзник.
– В самом деле? Поразительно! Тогда ему следовало
сообщить об этом своим войскам. Те двое, которых я подслушал, так и пускали
слюнки, грезя о добыче, которую они награбят в Панем-Деа.
– Королева едет, едет в Панем-Деа, – вдруг
визгливо проблеял Огераджин на мотив старой колыбельной песенки, –
королева едет, едет в Панем-Деа… – И залился пронзительным безумным хихиканьем.
По лицу Валаша скользнула досадливая гримаса.
– Успокойся, господин мой, – пробормотал он, с
опаской посмотрев на Телэна и Стрейджена.
– Королева едет, едет в Панем-Деа, в золотой карете
едет в Панем-Деа, – напевал Огераджин надтреснутым голоском.
– Не обращайте на него внимания, – торопливо
сказал Валаш. – Он просто сам не знает, что лопочет.
– Похоже, он здорово тронулся, – заметил
Стрейджен.
– В золотой карете, с белыми конями… – надтреснуто
блеял Огераджин.
– Слыхали вы когда-нибудь этакую чушь? – со слабым
смешком проговорил Валаш.
– Должно быть, наше присутствие его возбуждает, –
сказал Стрейджен. – Он ведь вечером обычно засыпает?
– Да, как правило.
– Отлично. С этих пор мы с Рельдэном будем приходить
после полуночи, когда он уже заснет.
– Да, Вимер, так будет лучше. – Валаш все еще с
беспокойством поглядывал на них. – Знаете, он ведь не всегда был такой.
Это все болезнь.
– Не сомневаюсь. Он, должно быть, даже не сознает, что
говорит.
