– Ты бы потолковал со Спархоком, друг Вэнион, –
сказал он. – Я не меньше других люблю хорошую драку, но, если он
собирается объявить войну всей вселенной, пусть хотя бы сообщит об этом нам.
– Я непременно поговорю с ним об этом, доми
Кринг, – пообещал Вэнион и вздохнул. – Как жаль, что мы раньше ничего
не знали о солдатах Клааля. Рыцари церкви столкнулись с ними в горах Земоха и
потеряли почти половину убитыми и ранеными.
– Мне очень жаль, друг Вэнион. Ты потерял много старых
друзей?
– Много, доми Кринг, – печально ответил
Вэнион, – очень много.
– Как поживает друг Энгесса? – спросил Кринг у
Бетуаны.
– Афраэль говорит, что он поправляется, доми, –
ответила она. – Впрочем, я бы предпочла убедиться в этом собственными
глазами.
Вернулся Итайн, за которым шел тамулец, одетый несколько
старомодно.
– Будь добр, проследи, чтобы нам не мешали, –
обратился Итайн к атанскому стражнику, стоявшему в коридоре. Затем он плотно
прикрыл и запер на засов дверь.
– У меня, для разнообразия, хорошие новости, –
сообщил он остальным, кладя руку на плечо незнакомца. – Позвольте
представить вам моего дорогого – хотя и недавнего – друга. Его зовут
Экрасиос.
Бетуана нахмурилась.
– Это не тамульское имя, – проговорила она.
– Верно, ваше величество, – согласился
Итайн, – не тамульское. Дэльфийское. Дэльфы такой музыкальный народ.
Должно быть, это связано с тем, что они до сих пор говорят на классическом
тамульском. Мой друг заглянул сюда, чтобы известить нас, что дэльфы решили
покинуть свое великолепное уединение. Экрасиос, это магистр Вэнион, близкий
друг Анакхи. Эта царственная леди – Бетуана, королева атанов. Коротышка –
Кринг, доми восточных пелоев. Статная красавица, что насмерть вцепилась в его
руку, – Миртаи, его нареченная, а эта утонченная стирикская леди –
Сефрения, верховная жрица богини Афраэли.
– Высокородные, – проговорил Экрасиос с
торжественным поклоном, – приветствую вас от имени Возлюбленного Эдемуса.
Божественная Афраэль убедила его, что в нынешнем положении интересы наши едины,
а потому отменил он свое многовековое запрещение дэльфам покидать свою долину.
Я прислан им к тебе, лорд Вэнион, дабы сообщить, что я и мои сотоварищи отныне
в полном твоем распоряжении. Куда направиться нам, дабы действовать к вящему
успеху нашего общего дела?
– Можно мне сказать, лорд Вэнион? – вмешался
Итайн. – Мне сейчас пришло в голову, что дэльфы, как никто, подходят для
того, чтобы обезлюдить форты Скарпы в арджунских джунглях. Если Экрасиос и его
друзья во всем блеске своего сияния явятся у ворот этих фортов, мятежники
наверняка изо всех сил поспешат разбежаться по домам и заняться более мирным
ремеслом.
– Неплохо сказано, – одобрительно пробормотала
Миртаи.
***
– Проворно же он путешествует, – заметил Улаф,
обращаясь к Тиниену, когда груженный пивом фургон, на котором восседали Спархок
и Келтэн, загрохотал по улице древнего города. – В последний раз, когда я
о нем слышал, он был в Диргисе.
– Шо такое законы природы для старины Спархока –
плюнуть да растереть, – отозвался Тиниен, грубо подражая простонародному говору
Кааладора. – Ну, и что мы будем делать? Выйдем в реальное время или
останемся здесь?
– Я считаю, что мы принесем больше пользы, если
останемся невидимками, – отозвался Улаф.
– Меня-то это устраивает, а вот как мы сообщим
Спархоку, что мы уже здесь?
– Я суну ему в карман записку – или дуну ему в ухо.
– Да, это уж точно привлечет его внимание. Вернулся
Блокв, косолапо шагая по улице, со скорбным выражением на обезьяньей
физиономии.
– Здесь нет собак, – сообщил он на языке троллей.
– Солдаты обычно не держат собак, Блокв, – пояснил
Тиниен.
– Я голоден, Тин-ин. Может, люди не хватятся одного из
их стаи – самого маленького?
– Кажется, у нас проблемы, – прошептал Тиниен
Улафу. – В наших же интересах заботиться о том, чтобы наш приятель был
сыт.
Улаф почесал чисто выбритую щеку.
– Мы не можем просто отпустить его охотиться, –
заметил он. – Если он начнет хватать людей и утаскивать их в расколотое
мгновение, это привлечет всеобщее внимание.
– Но он же невидим, Улаф.
– Да, но, если какой-нибудь арджунец вдруг исчезнет, а
потом из пустоты посыплются его кости, только ленивый не заподозрит
неладного. – Он повернулся к троллю. – Мы думаем, Блокв, что нехорошо
здесь убивать и есть людей. Мы охотимся за мыслью, а если ты будешь убивать и
есть людей, ты спугнешь мысль.
– Мне не нравится охота за мыслью, У-лав, –
пожаловался Блокв. – Она слишком не-простая.
– Лес рядом, Блокв, – сказал Тиниен. – Там
много хорошей еды.
– Я не огр, Тин-ин, – слегка оскорбленно возразил
Блокв. – Я не ем деревья.
– В лесу есть много зверей, которых можно есть,
Блокв, – поспешно вмешался Улаф. – Именно это хотел сказать Тин-ин.
Он не хотел оскорбить тебя.
Блокв мгновение сверлил Тиниена мрачным взглядом.
– Я иду охотиться, – отрывисто сказал он наконец
и, развернувшись, заковылял прочь.
– Будь осторожен, Тиниен, – предостерег Улаф
друга. – Если хочешь с разгона ввязаться в драку с троллем, достаточно
только намекнуть, что он – огр.
– Неужели они так не любят огров? – изумленно
спросил Тиниен.
– Ты не поверишь, насколько не любят, – ответил
Улаф. – Тролли и огры ненавидят друг друга с начала времен.
– Я думал, что предрассудки – чисто человеческая
привилегия.
– Некоторые привилегии чересчур хороши, чтобы оставлять
их исключительно для себя. Пойдем за Спархоком и сообщим ему, что мы здесь. Может,
у него найдется для нас дело.
Они двинулись за чередой пивных фургонов, что петляла по
расчищенным улицам, направляясь к заросшей части Натайоса. Фургоны прогрохотали
по недавно расчищенной улочке и завернули за угол дома с холщовым навесом
вместе крыши. Грубо намалеванная вывеска гласила: «У Сенги».
– Кто-кто, а Келтэн всегда устроится поближе к
пиву, – заметил Тиниен.
– Это верно, – согласился Улаф. – Подожди
здесь. Я дам знать Спархоку, что мы в Натайосе.
