– Я думал, думал и наконец все понял. Это неправильные
пчелы!
– Ну да?
– Совершенно неправильные! И они, наверное, делают
неправильный мед, правда?
А. Милн. «Винни-Пух и все-все-все»
Глава 1
Денежки любят счет
Издали, если смотреть простым глазом, без малейшего участия
оптики, поместьице выглядело как кукольный домик. Или музейный экспонат из
несуществующего пока что музея: «Классический образец усадьбы нового русского
средней руки конца XX – начала XXI вв.»
Именно что усадьба. Не более того. Усадебка. Никакая не
латифундия – Мазур помянутые латифундии видывал не единожды на других
континентах и потому знал, с чем сравнивать. На феерические рублевские замки, с
коими обстоит в точности, как со снежным человеком (никто его в натуре толком
не видел, одни случайные фотографии, зато пересудов несчитано), это хозяйство
не походило нисколечко. Но все равно могло повергнуть в лютую классовую
ненависть рядового бюджетника: сотках на пятидесяти расположились
краснокирпичный двухэтажный особнячок с зелено-белой острой крышей (барская
обитель), два домика поскромнее и поменьше (для обслуги), гараж в том же стиле,
аккуратненькая, как игрушечка, крохотная генераторная. Вся эта благодать
окружена зелеными газонами, связана мощеными дорожками, украшена гамаками,
шашлычницей под стильным навесом, плетеными креслами и прочими уютными
мелочами. Даже собачья будка соответствует – выполнена в виде теремка с резным
коньком на крыше.
Вообще-то Мазуру тоже полагалось бы испытать прилив той
самой классовой ненависти – на постройку подобного поместьица ушло бы его
скромное военное жалованье лет за триста (и то если бросить курить и вместо
коньяка ограничиться технарем). Но он был на работе, а в таких случаях всякая
лирика отметалась заранее вместе с любыми собственными эмоциями и мыслями по
поводу. Закон ремесла...
И уж тем более он не испытывал ни тени классовой ненависти к
нетерпеливо топтавшемуся рядом заказчику, в принципе, насколько известно,
обремененному лишь минимумом прегрешений, характерных для всякого нового русского.
В пределах средней нормы, если можно так выразиться. Малый джентльменский
набор. В конце-то концов, если смотреть в корень и докапываться до глубинных
истин, этот сучивший ножонками, прекрасно одетый индивидуум был в данной
конкретной ситуации стороной, безусловно, потерпевшей. Как с точки зрения
эфемерных законов российских, так и элементарной человеческой справедливости.
Не он шубу украл, а у него украли. И, в полном соответствии с классикой, взвыл
купец Бабкин, жалко ему, видите ли, шубы. Что б он делал, не будь на свете
благородного Мазура?
– Вы сказали что-то? – нетерпеливо спросил клиент, чьей
фамилии Мазур старался не держать в голове, все равно скоро разбегутся
навсегда, как случайно встретившиеся посреди океана корабли.
Мазур сообразил, что последнюю мысль пробормотал вслух. И
сказал:
– Я говорю – что вы так суетитесь? Чуть не год пребывали в
нынешнем своем печальном положении, а теперь, когда считанные минуты остались,
покою от вас нет...
– Да вот как-то... – с заискивающей улыбочкой притопнул
клиент, – раньше перспективы не было видно, а сейчас остается только руку
протянуть... Вот и покусывает... нетерпение.
– Терпите, родной, терпите, – небрежно сказал Мазур, не
глядя на него, словно отмахнулся. – Христос, знаете ли, терпел и нам
велел... Слыхивали про такого?
– Шутите?
– Ага, – сказал Мазур. – Для скоротания времени.
– А чего мы ждем, собственно? Вы ведь вроде бы все, что
надо, высмотрели...
– Тс! – страшным шепотом сказал Мазур, притворяясь,
будто усмотрел на объекте нечто чертовски важное.
Подействовало – клиент шарахнулся и моментально заткнулся.
Вытянув шею, уставился туда же, пытаясь определить, что привлекло внимание
грозного спеца.
На самом деле в поместьице не происходило ровным счетом
ничего, достойного внимания. По обширному двору, то по аккуратным дорожкам, то
по травушке-муравушке, лениво слонялась здоровенная овчарка. Объявился один из
телохранителей, тот из двух, что пониже, плюхнулся в легкое кресло и принялся
пускать дым в безоблачные небеса. На терраске показалась уже намозолившая глаза
хозяйская куколка – стандартное длинноногое создание в куцем красном халатике,
с копной крашенных под Мерилин Монро волос и грацией гусыни. В руках у нее
наблюдался поднос с сифоном и стаканами, каковой она, вихляя бедрами, доставила
к столу и плюхнула на оный с простотой официантки из дешевой кафешки – где ее,
очень может быть, и подобрали. За время пристального наблюдения Мазур
давным-давно сделал вывод, что хозяин этого райского уголочка – плебей
законченный во всех смыслах и представления о красивой жизни у него самые
убогие. Охранник, впрочем, таращился на лялькину попку так, будто лицезрел
именно Мерилин.
Мазур даже поморщился, словно от зубной боли: с какой
дешевкой приходится работать... И тут же отметил уже с профессиональной
деловитостью: ага, вскоре должен появиться хозяин, не для охранничка же девочка
тащит прохладительное...
– Ну, хватит, пожалуй что, здесь торчать, – сказал он,
не поворачиваясь к клиенту. – Скоро начнем...
И глядя на аккуратное поместьице, в который раз предался
философским размышлениям: удивительная все-таки вещь – инерция человеческого
мышления. Н е ч т о прямо перед человеком расположено, на блюдечке с голубой
каемочкой под нос подсунуто, а он в упор не видит, в том числе и своей
собственной выгоды. Или, наоборот, самых трагических для себя последствий.
Как это было, например, с покушениями. Еще аж в 1572 году, в
славном городе Париже, впервые в истории попытались з а в а л и т ь некоего
адмирала из тогдашнего, пусть неуклюжего, но мощного ружья. То, что клиента при
этом ранили, а не положили насмерть, – чистой воды случайность, вина
стрелка. Все равно, следовало сообразить, насколько удобно и практично в а л и
т ь мишень из ружья, с безопасного отдаления. А вот поди ж ты, что-то
застопорилось в мозгах. Четыреста с лишним лет лезли вплотную с
кинжалами-пистолетами (и даже при успехе моментально попадали в руки охране),
бомбы швыряли опять-таки с полудюжины шагов (сплошь и рядом сами отдавая
концы). И только гибель президента Кеннеди оказалась, так сказать, возвращением
к истокам... Дотумкал кто-то наконец четыре сотни лет спустя...
Или – самолеты. Только в девятьсот семидесятом в некую
криминальную башку наконец стукнула мысль, что можно захватить пассажирский
самолет. Хотя и до того, на протяжении добрых сорока лет, возможностей было
предостаточно, а препятствий – ни малейших...
В данном конкретном случае символом людского недоумия
выступала речка. Совсем даже не широкая, метров двадцать, медленная, как
улитка, протекавшая мимо полутора десятков особняков и особнячков – и только
три из них были отгорожены от воды капитальной стеной. Еще два – высокой сеткой
рабицей. А остальные (в том числе и та усадебка, на которую нацелился Мазур)
были с воды совершенно открыты, не наблюдалось хотя бы хлипконькой изгороди,
плетня по колено высотой. Голыми руками бери...
