– Что тут гадать? – пожал плечами Мазур. – В таких
случаях стоит не умственно извращаться, а ждать, пока информации прибавится. А
пока что – всем на дно. Все легли на грунт, как подводная лодка под бомбежкой,
молчат и выжидают...
Ресторанчик, по правде сказать, был не из гламурных –
очередное заведение с японским уклоном, расположившееся в тихом переулочке. Их
сейчас много в Белокаменной развелось. Официантки оказались девицами со
стопроцентно славянской внешностью (наряженными, правда, в некое подобие
кимоно), но все же это было лучше, чем «Тайпин», где Мазур от нечего делать в
мгновение ока разоблачил прикидывавшегося японцем шеф-повара, оказавшегося
всего лишь киргизом. Для этого хватило скудного Мазурова багажа японского
языка, насчитывавшего восемнадцать слов...
Он забросил в рот очередной стопарик саке – вот саке,
похоже, было настоящее – и заработал палочками. Недолго, впрочем. Проглотил
пару ломтиков угря, пару волокон какого-то маринованного овоща и вновь наполнил
стопку, значительно опережая едва управившегося с одной Патрикеича.
– Что-то вы, Кирилл Степанович, налегаете на
алкоголь, – сказал Патрикеич заботливо. – На вас не похоже.
– Могу и я когда-нибудь нажраться? – проворчал Мазур,
отправляя очередную порцию не успевшей остыть водочки по назначению. – И
не нуди. Хоть ты и консельери, но это не тот случай, когда мне твои советы
нужны. Ресторанчик уютный подыскал, спасибо. А надираться не мешай. –
Вылил в глиняную стопочку все, что оставалось в глиняном же кувшинчике,
вытряхнул последние капли и распорядился: – Махни гейше, пусть еще парочку
принесет... Молодец. Твое здоровье, консельери ты мой оборотистый...
Жахнул очередную стопочку, подцепил палочками кольцо лука,
прожевал. Понурив голову, уставился под ноги. Пол в ресторане был из стекла, и
под стеклом, среди камней и зеленых кустиков неизвестных водорослей, степенно
плавали экзотические рыбешки.
– Это вы из-за сегодняшнего? – спросил Патрикеич,
пригубив свой сосуд. – Подумаешь, сорвалось разок... В другой раз
получится в лучшем виде. Вы и с этого гада все равно не слезете, знаю я вас...
– Как выражались в старину, знаешь ты дуду на льду, –
сказал Мазур хмуро. Наполнил стопку. – Тут все сплелось, Дима. Я не верю в
череду т а к и х случайностей. Кто-то положил на нас глаз и начал пакостить
всерьез, вплоть до засады. А мне, при моей должности, подобное внимание может и
боком выйти...
– У вас же все схвачено.
– Я не Господь Бог, дурашка, – поморщился Мазур. –
У меня все схвачено в одном месте, а у кого-то в другом, вот и получается минус
на плюс. И дома вдобавок... – Он сделал неловкое движение, опрокинул
графинчик, к счастью, уже опустевший.
Подоспевшая официантка в пунцовом кимоно проворно убрала со
столика ненужную более тару. Посмотрев ей вслед пристально и мечтательно, Мазур
тихо резюмировал:
– А попкой вертит так, словно подработать не прочь. И попка,
что характерно, приятная, как и она сама... Патрикеич, ты лучше меня
ориентируешься в современной суровой действительности. Сколько стоит такая вот
вертихвостка?
Патрикеич усмехнулся с томным и пресыщенным видом опытного
прожигателя жизни:
– Весьма даже недорого, Кирилл Степанович. По вашим доходам
можете хоть всех здешних построить колонной и еще до конца смены увести трахаться...
– Попробовать, что ли? – вслух подумал Мазур. –
Впервые в жизни.
У Патрикеича даже челюсть отвисла:
– То есть? Вы что, хотите сказать, что путанок не
пользовали? В ваши-то годы?
– Мои годы, Димочка, пришлись на времена развитого
социализма, – сказал Мазур. – В те времена мы как-то ухитрялись
бесплатно устраиваться.
– Везло вам, – с неподдельной завистью сказал
Патрикеич. – А наше поколение привыкло чуть что за бумажник хвататься.
Самое смешное, что честные подруги еще дороже обходятся, чем наемные...
– Выходит, я вовремя успел... – хмыкнул Мазур. Выпил и
протянул мечтательно: – А может, по шлюхам пойти? Чтобы развеяться по полной? С
з а к а з о м полная нескладуха, дома черт-те что, сплошные скандалы... Имею я
право?
– Кирилл Степаныч, что ж вы раньше-то молчали? –
оживился Патрикеич. – Я не набивался с идеями, кто знает, как там у вас
обстоит насчет облико морале... Если вы серьезно, давайте, вмиг организую. Это
ж в три минуты делается и обходится совсем недорого. Снимается сауна на часок-другой,
вызваниваются надежные кадры... Поедем вдвоем, оттянемся, напряжение снимем,
неудачу приятным отдыхом перебьем...
– А это безопасно? – спросил Мазур не без
опаски. – Зараза всякая, чума двадцатого века...
– Да ну! Если предохраняться толково, с качественными
презиками... Ну что? Я вызваниваю?
Несколько секунд – и не более того – Мазур напряженно думал,
потом махнул рукой:
– В конце концов, живем только раз... Действуй, Дима!
– Я из вестибюля позвоню, – сказал Патрикеич, –
чтобы здешняя обслуга за спиной не хихикала потом...
Он встал и направился в вестибюль, на ходу доставая телефон.
Посмотрев ему вслед, Мазур жестко усмехнулся, закурил и, опустив голову,
сосредоточенно наблюдал за рыбками, лениво скользившими меж камней и
водорослей, пытаясь понять, как же их тут подкармливают, чтобы не сдохли раньше
времени. Стекло вроде бы сплошное. Нет, где-то определенно есть лючки или нечто
аналогичное...
Патрикеич вернулся довольно быстро, сияя, как новенький
полтинник. Вполголоса доложил:
– Минут через десять можно выезжать. Пока доберемся, и девки
подтянутся, и сауна будет в полной готовности.
Куда именно они приехали, Мазур так и не смог определить –
Москву он знал плохо, не успел еще здесь обжиться. Какой-то дворик, здание, не
похожее на жилое, дверь без вывески. Встретивший их неразговорчивый хмырь
проводил внутрь со всем почтением. Оказалось, ничего экзотического – самая
обычная сауна с большим бассейном посередине, деревянными столами на помосте и
несколькими дверями. Обилие стекла, никеля и сине-зеленого кафеля.
Патрикеич, определенно здесь уже бывавший, распоряжался
непринужденно и весело, с купеческой властностью. Хмырь пообещал, что шашлыки
скоро будут, – и исчез, пожелав приятного времяпрепровождения. Повесив
пиджак на спинку деревянного стула, Мазур принялся откровенно озираться. Пожал
плечами:
– Первый раз в борделе...
Он, разумеется, не стал уточнять, что впервые в жизни попал
именно в отечественный бордель. За границами отечества в былые времена
случалось всякое. Вплоть до того, что однажды он из-за сложностей жизни
скрывался в южноамериканском борделе, где устроился вышибалой, и все обошлось
благополучно...
– Явились, – оживился Патрикеич, заслышав шаги на
лестнице. – Не сомневайтесь, проверенные кадры вызванивал...
В следующий миг пришлось согласиться, что верный адвокат
знает толк не только в юридических крючкотворствах. Впорхнули два юных,
довольно-таки симпатичных создания, совершенно непринужденно ринулись
знакомиться (Мазур ради шутки назвался Хабибуллой). Как и следовало ожидать,
одна оказалась Анжеликой, а вторая – Марианной, хотя существовали сильные
подозрения, что в паспортах у обеих значится нечто гораздо более прозаическое.
И обе тут же исчезли. Патрикеич без церемоний разоблачился, завернулся в
простыню и развалился в позе римского патриция. С чуточку покровительственным
видом посоветовал:
