– Вы мне тоже очень понравились, юноша, – сказал
Мазур. – Какая жалость, что я не голубой... Но если почувствую, что на
меня накатывает – старческие аберрации, знаете ли, – непременно скажу...
Вы тут постоянно?
Своего он добился: теперь и блондинка за столом сидела в
совершеннейшей растерянности, не зная, то ли хихикать, то ли вежливо попросить
вести себя в приличном месте серьезнее. Она, усиленно собираясь с мыслями,
наконец пошла по пути наименьшего сопротивления, сказала заученно:
– Проходите, Василий Лукич ждет...
Мазур вошел. Кабинет был, как и следовало из сделанных в
коридоре наблюдений, довольно обширный, занимавший всю левую половину офиса.
Обставлен он был сугубо по-деловому, без ненужного украшательства – только
картина на стене, изображающая старинный парусник, да казацкая шашка в ножнах,
висящая на стене над креслом хозяина.
Абсолютно непринужденно усевшись в предназначенное
посетителю кресло, Мазур жизнерадостно воскликнул:
– Надо же, настоящая сабелька! Неужто фамильная? Прадедушка,
поди, был вахмистром собственного его императорского величества конвоя? Нынче
модно искать корни – с микроскопом и с экскаватором...
– Да нет, – ответил человек за столом. – Это
просто так.
– Понимаю, – сказал Мазур. – Шоб красиво було...
Ну, здравствуйте, дорогой Василий Лукич. Вот и познакомились наконец, надеюсь,
к обоюдному удовольствию? Это ваше мягкое и ненавязчивое внимание я уж
давненько ощущаю на себе?
– Именно, – сказал хозяин.
Мазур беззастенчиво разглядывал его. В общем, ничего
выдающегося – крепкий мужичок, близкий Мазуру по возрасту, определенно не из
слабаков, с характером... и, между прочим, насколько можно судить по первым
приблизительным наметкам, чертовски похож на словесный портрет того
«джентльмена», что вместе с покойным Удавом толкнул Патрикеича на тернистый
путь измены и предательства...
Мазур сказал:
– А позволено ли будет осведомиться, какого черта ты, Лукич,
ко мне прицепился ни с того ни с сего? Или я тебе где-то ненароком дорогу
перешел? Это где же?
Лукич улыбнулся открыто, обаятельно:
– Надо же, как у нас моментально установились самые теплые
отношения...
– Далеко до теплоты, пожалуй, – сказал Мазур.
– Ну, тогда скажем – нормальные, рабочие. Есть возражения
против такой формулировки?
– Да нет пока что, – сказал Мазур. – Итак?
– Ну что ж, Степаныч, разговор у нас будет долгий. Сам я не
курю, но ты, так и быть, доставай свою отраву, ради дела потерплю часок.
– Что? – переспросил Мазур. – Полагаешь, мы с
тобой тут битый час просидим?
– А то и дольше, – заверил Лукич. – Разговор
серьезный, долгий, чует мое сердце, ты так просто на мои предложения не
согласишься, тебя долго убеждать придется... Подожди. Я сейчас проявлю
гостеприимство, нужно же гостя попотчевать, тем более что ты натуральный
адмирал, тебе, пожалуй, почетный караул полагается. Но вот нет у меня почетного
караула. Ничего?
– Ничего, – благосклонно кивнул Мазур.
Лукич нажал клавишу и распорядился:
– Света, поднос... Алкоголь будешь?
– Не пью с утра, – сказал Мазур. – Давайте-ка,
сударь мой, внесем некоторую ясность. Ты, я вижу, обо мне довольно много
знаешь...
– Ты б удивился, Степаныч, насколько много. Хочешь
взглянуть?
Он достал из стола лист бумаги и положил перед Мазуром.
Мазур взял его, не колеблясь. Поднял брови. На листе обыкновенной белой бумаги
была напечатана его подробная биография – учебное заведение, которое он в свое
время окончил, перечень стран, где доводилось работать (перечислено более чем
три четверти), награды (практически все), нынешнее воинское звание и нынешнее
место службы, поименованное полностью, без малейших ошибок (а ведь информация
эта не каждому многозвездному служаке доступна). «Это не криминал, –
подумал Мазур. – Даже в наши мутные времена есть тайны, к которым никакому
криминалу не добраться. Подобные вещи утекают и з н у т р и...»
Вошла Света, принесла поднос с кофейными чашками и разнообразные
пирожные. Вернув лист и дождавшись, когда за девчонкой закроется дверь, Мазур
покачал головой:
– Лихо...
Не моргнув глазом, Лукич ответил:
– А это чтоб ты убедился: мы люди серьезные... Весьма.
– Вот, кстати, – сказал Мазур. – Где это мы?
– В моем кабинете.
– Ну, ты же сам понимаешь – я в более широком смысле. Что за
фирма?
– «Сатурн». Частное охранное предприятие, детективное
агентство, юридические услуги… Мы на одной из точек.
– «Сатурн»... – повторил Мазур. – Ну, по крайней
мере в некотором вкусе тебе, Лукич, не откажешь. Не стали писать на вывеске
какое-нибудь дурацко-пышое название, от которых сейчас не протолкнуться. Салон
продажи тампаксов «Эксцельсиор». Ларек «Гранд»... да что там, я в Шантарске
своими глазами видел над крохотным продуктовым магазинчиком вывеску
«Вакханалий». Было дело...
– Мы – люди серьезные, а значит скромные, – сказал
Лукич, – к лишней пышности не стремимся.
– А в отставку ты в каком звании ушел? – вкрадчиво
спросил Мазур. – Не генерал, конечно... прости, не дотягиваешь...
подполковник, а?
– Нечеловеческая у тебя проницательность, Степаныч, –
усмехнулся Лукич. – Ведь угадал...
– Я способный, – скромно сказал Мазур. – Теперь
попробуем определить, откуда ты, пташка божья... Армия отпадает. Точно.
Значит... Мент позорный? – Он тихонько засмеялся: – Эк тебя перекосило при
слове «мент»... характерная такая гримаса... Лубянский ты кадр, такое у меня
впечатление.
Лукич несколько раз беззвучно хлопнул в ладоши:
– Мои поздравления.
– Диссидентов, поди, обижал? Яйца в дверь засовывал?
– Степаныч... – поморщился собеседник. – На дворе
не девяностый год, да и что тебе эти диссиденты? Между прочим, им не то что
яйца в двери, но и простой зуботычины не требовалось – сами друг дружку
закладывали, а уж стучали... Полоумный дятел обзавидуется... Ты кофеек-то пей и
пирожные наворачивай, свежайшие, исключительно ради тебя доставлены.
– Ага, – сказал Мазур, – а в кофеек ты мне, чего
доброго, психотропа какого-нибудь засадил...
– А зачем?
– А так. Лубянской сути ради.
– Степаныч, – сказал Лукич негромко,
убедительно, – пошутили и будет. Нужно обговорить серьезные дела.
– Ну, излагай...
– Есть люди, которые хотят тебя взять на работу... извини,
неточно выразился. Собственно говоря, тебе предлагают просто-напросто
подкалымить. Можно это и так назвать. Ты ведь успешно калымишь на ниве
выбивания долгов? Есть некоторый опыт? Ну вот... Речь пойдет о том же самом, но
гораздо более высокого класса. Гораздо. Ты себе и не представляешь, насколько
более высокого. И, соответственно, вознаграждение будет на несколько ноликов
больше, чем ты обычно имеешь с каждой своей калымной операции. На н е с к о л ь
к о ноликов. Ты меня понял?
