Он полез в стол, достал несколько фотографий и толкнул
Мазуру через стол. Мазур всмотрелся. Почувствовал, как каменеет кожа на скулах.
На инсценировку это никак не походило – Патрикеич,
несомненно получивший в висок каким-то тяжелым предметом, выглядел, как
натуральный мертвец. Мазур бывал у него дома, узнал и кусочек ковра, и попавшую
в кадр ножку стола.
– Вот такие дела… – скорбно вздохнул Лукич. – Сегодня,
часиков в восемь утра угрохала какая-то сволочь твоего адвоката. И снова
ситуация далека от простоты. У него в квартире – опять-таки вещички твоей
супруги, тот же комплект фотографий обнаружился в ящике стола при самом
поверхностном обыске, и на парочке даже почерком твоей супруги обозначена
всякая романтическая блажь – мол, в память о незабвенных минутах... Толком не
помню, не я занимался э т и м участком работ. Знаю лишь: там примерно то самое,
что может нацарапать скучающая дамочка... Улавливаешь ситуацию, Степаныч? Твои
рэкетирские забавы – сами по себе. О них – отдельный разговор и отдельная
папочка.
– Ты выражения-то выбирай...
– А зачем? – пожал плечами Лукич. – Сам знаешь,
расписок долговых ни в одном случае в природе не существовало. И все без
исключения обработанные тобой клиенты уже дали подробнейшие показания.
Живописали, как ты у них деньги вымогал – кровные, заработанные! – стращая
пытками и кровавыми убивствами родных и близких… Ну, уяснил теперь свое
положение? С одной стороны, ты на старости лет вульгарным рэкетом занялся с
использованием служебного положения. С другой, начал мочить всех, с кем твоя
беспутная женушка амуры крутила. Синдром стареющего собственника, или как там
это называется у психиатров... Оба н а п р а в л е н и я убедительно
документированы. Брехня, конечно, – но брехня убедительная, в особенности
если ее за правду посчитают люди весьма высокопоставленные... А они обязательно
посчитают, такова у них в нашей системе функция... Ты, надеюсь, понимаешь, что
я нисколько не блефую?
– Понимаю, – сказал Мазур без выражения.
– Убедительно, верно?
– Не спорю. Работать ты умеешь, Лукич, следует
признать... – Мазур внезапно улыбнулся, не столь уж весело, но все же это
была натуральная улыбка, а не вымученная гримаса. – Вот только с болью
душевной вынужден указать на недостатки и просчеты твоего гениального
проекта... Чего ты, собственно говоря, добьешься? Посадить меня не посадят.
Связей, повторяю, достаточно, чтобы выскользнуть без особого ущерба, разве что
с малость потрепанными нервами. Самое большее – выпихнут в отставку, и погряду
я...
Он замолчал. Перегнувшись через стол, Лукич впился в него
торжествующим взглядом:
– Чтой-то вы замолчавши, гражданин хороший? Врубился
наконец? С чего ты решил, что я собираюсь тебя непременно сажать? Я как раз
добиваюсь одного – чтобы начальство тебя, зажимая нос, выперло в отставку... а
в отставке у тебя уже не будет никаких возможностей к а л ы м и т ь. Ни малейших.
Ты исключительно благодаря служебному положению р а з в е р н у л с я. А в
отставке будешь жить на мизерную пенсию и не более того. Не прав я? Да нет,
прав на сто двадцать процентов – вон как у тебя физиономия непроизвольно
перекосилась, ты ж не дурак, умеешь ходы вперед рассчитывать... И прекрасно
понимаешь, чем это пахнет. Пенсия у тебя будет знатная, со всеми выслугами и
прочими надбавками потянет на штуку баксов... ну, если очень повезет, то на
две. Это ж не деньги для молодой красавицы жены, которую ты за год приучил к
более-менее роскошной жизни. Вот, кстати, о супруге… – он извлек из ящика стола
диск в прозрачном жестком конвертике, поводил им над столешницей и швырнул
назад. – Еще неизвестно, как отреагирует женушка, посмотрев великолепную
видеозапись в хорошем стиле русского порно – как человек, крайне похожий на
адмирала Мазура, дрючит девицу, как две капли воды похожую на
проститутку, – и так, и сяк, и всяко... Степаныч, я тебя умоляю, не нужно
на меня бросаться! У меня таких дисков… Сам понимаешь, здесь я все копии не
держу.
– Да не собираюсь я на тебя бросаться, – сказал Мазур
спокойно.
– Ну? А то физиономия у тебя стала... непреклонная.
– А тебе приятно было бы?
– Неприятно, – согласился Лукич. – Но это ж ты ко
мне попал под прессовку, а не я к тебе. Ну вот и все, пожалуй. Я тебе подробно
и наглядно обрисовал варианты и перспективы. Внятно и кратко. К чему
размазывать в голливудском стиле? Ты мужик умный, сам все прекрасно понимаешь.
Нет у тебя выхода...
– Вот это ты зря, – сказал Мазур. – Выход есть
всегда... или почти всегда.
– Только не в данной конкретной ситуации. Ага, правильно,
скушай пироженку...
Мазур как раз взял с блюдечка продолговатый эклер с
белоснежным кремом, свежайший. Удобно перехватил его тремя пальцами и сказал
вполне дружески:
– Хочешь фокус, Лукич? Совсем даже несложный...
– Ну, валяй...
В следующий миг Мазур, взмыв из кресла, нанес удар. Этим
самым пирожным. Для умелого человека дело нехитрое. Главное, четко знать, куда
бить, иметь глаз наметанный и руку набитую...
В полном соответствии с его ожиданиями, Лукич кувырнулся со
стула. Поймав его за ворот, все еще пребывавшего в полубеспамятстве, – так
и убить можно, ежели немного по-другому, – Мазур добавил ребром ладони.
Достал из внутреннего кармана пиджака внушительный рулон прозрачной липкой
ленты. Иногда, отправляясь в гости по категорическому приглашению, полезно
иметь при себе этакие вот прибамбасы. Мало ли какая возможность подвернется – а
она подвернулась, и грех упускать такой случай...
Дальше было совсем просто. Мазур проворно спутал Лукича по
рукам и ногам, заклеил рот. Средство было вернейшее. Очень многие опытные люди
прекрасно умеют чуть ли не в мгновение ока освобождаться не только от веревок,
но даже и от наручников – а вот избавиться от туго намотанной липкой ленты
практически нереально, если только поблизости нет какой-нибудь острой режущей
кромки... Ее Мазур не усмотрел, как ни оглядывался.
Он присел на корточки, пошлепал пленного по щеке. Тот, как и
следовало ожидать, помаленьку приходил в себя. Глаза у него были выпучены даже
не от боли, а от безмерного удивления. Мазур хмыкнул с к а с т о в ы м
превосходством: ну разумеется, гэбульник, да вдобавок занимавшийся столь
ничтожным подвидом фауны, как диссиденты, был в старые времена лицом
неприкосновенным, за годы службы в подсознании отложилось, что никто и никогда
не сможет качественно ему вмазать по роже. У спецназа совсем другие
подсознательные рефлексы: не только ты всегда готов убивать, но и сам знаешь,
что в любой миг захотят переправить тебя в Края Счастливой Охоты...
Узрев на полочке маленький вентилятор, Мазур преспокойно
забрал его, вышел в коридор и, не теряя времени, направился мимо секретарши к
часовому, взиравшему на него бдительно, но без особой тревоги. А зря... Одним
коротким ударом Мазур погрузил бедолагу в беспамятство, проворно спутал лентой,
вернулся в приемную. Очаровательная Светочка взирала на него с несказанным
ужасом. Вроде бы совершенно неопасное было создание, оранжерейный цветочек, но
внешность бывает обманчива, и можно получить в спину что-нибудь вредное для
здоровья...
