Медраут поводья в руки не брал, и Питер решил вести себя так же. Питер наклонился вперед – и Эпонимус пустился рысцой. Стоило Питеру немного запрокинуться назад – конь замедлил бег. Без поводьев обе руки у Питера оказались свободными.
Он наклонился, взял щит и закрыл им левое предплечье. Щит оказался меньше, чем предполагал Питер, и вовсе не походил на щиты, описанные в «Айвенго».
Правой рукой Питер сжал рукоять тяжеленного боевого топора и на пробу несколько раз взмахнул им. Из-за этого он чуть было не вылетел из седла. Махать топором вперед оказалось проще простого, но вот обратный взмах давался гораздо тяжелее.
Питер убрал меч и щит на места и развернул коня к Медрауту. Довольно легко он догнал парня и поравнялся с ним. Эпонимус, похоже, отлично понимал, чего хочет хозяин, и отвечал на приказания чуть ли не раньше, чем Питер их давал.
– Государь, – осторожно поинтересовался Медраут, – ты, наверное, немного перебрал вчера?
Спросил он с искренней заботой и сочувствием, без всякой задней мысли.
Питер промолчал и махнул рукой в сторону леса, располагавшегося примерно в полумиле.
– Давай-ка во-он туда, на поляну, сынок. Коней пустили шагом и вот так, не торопясь, добрались до первых деревьев. Медраут немного обогнал Питера и свернул на запад, где по лесу вилась тропка. Еще десять минут – и вот они уже на широкой круглой поляне. В дальнем углу виднелся пустой мраморный фонтан. Каэр Камланна за облетевшими дубами видно не было. Дубы облетели, но их ветви густо увешивали шары омелы. Питер заявил, что место очень даже подходящее.
Они с Медраутом нацепили шлемы, взяли щиты, Медраут увел своего коня галопом на другой край поляны и развернулся к Питеру, сжав в руке копье.
Он приветственно поднял оружие. Питер ответил ему тем же. Великий воин погнал Эпонимуса вперед, готовясь получить не один синяк.
Глава 24
Корс Кант стоял у окна своей комнаты, поеживаясь от холодного ветра, порывы которого пролетали по полям, городу и замку. Кожа барда покрылась пупырышками. Рассвет слепил его красными и желтыми красками, яркость которых усиливалась бликами, игравшими на поверхности воды фонтана у восточного крыла. Рассвет напомнил Корсу Канту о волосах Анлодды.
– Как мне завоевать тебя, любовь моя? В воображении юноши его возлюбленная встала у него за спиной и пробежалась легчайшими пальцами по позвоночнику. «Я тебе не приз, который можно выиграть, бросив на стол несколько янтарных костей. Честно говоря, не знаю, кто из вас хуже – Куга, который берет женщин силой, или один мальчишка из Лондиниума, который играет в игрушки с чистыми и невинными девушками!»
Корс Кант обернулся в полной уверенности, что увидит Анлодду, и страшась того, что она увидит его. Призрак Анлодды стоял между Корсом Кантом и медным зеркалом. Прозрачная фигура девушки, сквозь которую Корс Кант видел собственное отражение: невысокий, но ладный, почти изящный, но какой из него боец? Что мог предложить своей возлюбленной полубард?
– Что ж… – отвечала ему призрачная Анлодда, – ты мог бы предложить мне любовь, если это не слишком много для тебя, Корс Кант Эвин.
Воображаемый голос прозвучал настолько реально, что юноша виновато потупился.
– Почему все, кому вздумается, говорят у меня в голове? – требовательно спросил он.
– Пф-ф-ф! Я тебе не «все»! И я с тобой не разговариваю, или ты забыл? Я просто кое-что предлагаю тем придворным бардам, которые слышат меня. Найди меня, если хочешь, и я позволю тебе извиниться передо мной.
Но нет, это просто восточный ветер шуршал легкой занавеской. Тусклое зеркало отражало все, что творилось в сердце у юноши.
– Хорошо, я извинюсь перед тобой, Анлодда. Прости меня за то, что ты упрямая, вредная, за то, что ты мучительница. Довольна?
Из-за двери послышался смех. Корс Кант вздрогнул, ахнул, развернулся к двери – слишком поспешно – и споткнулся…
В дверях стояла Анлодда – на сей раз самая настоящая – такая же настоящая, как брызги свиного помета на ее сапожках.
– О, Корс Кант! – с издевкой воскликнула она. – А ты, оказывается, совсем не глуп – по крайней мере, когда разговариваешь с пустой комнатой!
– Я не.., то есть я не…
– Я пришла попросить.., я хотела сказать – я пришла, чтобы ты пригласил меня на прогулку, а также для того, чтобы дать тебе возможность извиниться передо мной, но первую порцию извинений я уже выслушала. Просто восторг! Теперь остается решить, приглашаешь ли ты меня на прогулку верхом. Ну?
– Д-да! Я с радостью поеду с тобой верхом! Но куда мы поедем? И разве тебе можно отлучаться? – И тут Корс Кант понял, что такой замечательный план может запросто сорваться. – Но Анлодда, у меня же нет коня!
Подняв руку, Анлодда принялась загибать пальцы, отвечая по очереди на заданные бардом вопросы.
– В одно тайное место. Можно, потому что принцесса Гвинифра дала мне свободный день, когда я ей объяснила, зачем мне это нужно. Лошадь для тебя мы возьмем внаем, а вот это.., в это я наступила по пути сюда. Теперь вот что.., я не хочу никого обидеть, и я не знаю, каковы правила для придворных бардов, но.., вероятно, тебе надо будет одеться, как подобает для верховой прогулки. До полудня успеешь?
Корс Кант, окончательно лишившийся дара речи, только тупо кивнул. К своему ужасу он обнаружил, что на нем – ночная рубашка, и больше – ничего!
– Хорошо. У южных ворот. Только не у тех, что около стадиона, у других. Я постараюсь раздобыть для нас чего-нибудь перекусить, если повар уже очнулся после вчерашнего. Надеюсь, ты успеешь нагулять аппетит.
Тут Корс Кант снова заметил пятнышки на безукоризненно чистых сапожках Анлодды.
– Но откуда у тебя на сапогах свиное… Не слушая его, Анлодда резко развернулась, вздернула подбородок и удалилась с истинно королевским величием – вот только едва слышно хихикнула она совсем не по-королевски. Она ушла, а Корс Кант еще долго стоял посреди комнаты, озадаченный и бездыханный.
– Я.., я люблю тебя, – прошептал он, когда возлюбленной и след простыл.
Глава 25
Голубоватое свечение внутри «пончика» из проводков еще не успело угаснуть окончательно, когда Марк Бланделл рванулся вперед, пригнувшись, нырнул под электромагнитную сеть, приподнял плечи Питера и припал ухом к его груди. Со времени включения поля прошло ровно три минуты – но это был всего лишь временной интервал, а вовсе не гарантия жизни.
«Господи, помоги нам. Пусть будет так, словно мы успели вовремя»! – мысленно молился Бланделл.
Мир повернулся к Бланделлу под углом в сорок пять градусом. Он опустился на колени, потянул Питера на себя, но ощущение было такое, будто брат Смит прирос к полу.
