– Да? Чего желаешь?
– Мне бы хотелось взять с собой в поход кое-кого… Чтобы они поднабрались боевого опыта.
– Вот как? Принц Гормант просил, чтобы с тобой были Кей и Бедивир. Кого еще ты желал бы взять?
– Барда и.., и его – Корс Кант ахнул. Неужели Ланселот сейчас выдаст его тайну? – И его подругу, – закончил герой.
– Зачем тебе бард?
– Он мог бы развлекать воинов.
– Гмм-мм. А кто же станет развлекать меня? Мирддин еще не поправился после болезни. Говорит, пока не сумеет ни одной песни пропеть от начала до конца.
– Разве у тебя больше нет бардов, государь?
– Нет. Но есть жонглеры. Придется черпать увеселение в том, как они роняют шарики. Кого еще?
– Дай подумать… – Ланселот забурчал что-то себе под нос. Но почему-то Корс Кант не сомневался – он заранее знал, о ком будет говорить с Аргусом, а сейчас только делает вид, что соображает, кого ему еще взять с собой в поход.
– Как насчет Медраута? И Моргаузы?
– Великий Юпитер, Ланс! Моргауза? У тебя с ней, что, тоже…
– О нет! – обиженно воскликнул Ланселот – так, словно его застали в постели с обезьяной. – Пожалуй, обойдусь без Моргаузы.
– Принц Ланселот, ты едешь в Харлек не с визитом вежливости. Зачем тебе мои придворные? Зачем мой бард?
Ланселот отозвался, пожалуй, слишком быстро, что также говорило о том, что ответ был готов заранее.
– Что ж… Медрауту не мешало бы приобрести опыт командования небольшим отрядом, а бард сам умолял меня, говорил, что ему недостает приключений. Ему нужно о чем-то сложить песнь, чтобы спеть ее на следующем пиру, понимаешь?
Корс Кант чуть не свалился вниз от изумления. «Приключения? Если это приключение, усадите меня в ванну, подайте вина и…» Он не верил собственным ушам:
Ланселот беззастенчиво обманывает Аргуса!
– Юноша пришел ко мне вчера вечером и сказал, что его подруга полюбит его только тогда, когда он докажет ей, что он герой. Ты же не откажешь ему в попытке прославиться, государь? И еще мне, конечно, не помешал бы Меровий со своими воинами.
– Так тебе еще и Меровия подавай! – Артус произнес это так, что Корс понял, государь улыбается, и притом понимающе. – Ну все, Ланс, разговору конец. Существуют кое-какие ночные проявления свободы, которые он не поощряет – он не так цивилизован, как те из нас, кто возросли и достигли зрелости в Риме.
– Свободы?
– Это шутка, консул. Тебе знаком Либерциус? У него волосы цвета червонного золота. Когда он повзрослеет, он станет могущественным полководцем, способным навести страх на врагов.
Повисла долгая, мучительная пауза. Корс Кант отчаянно пытался вспомнить Либерция, но никак не мог припомнить, кто это такой.
– Доброй ночи, Артус, – сдавленным голосом попрощался с королем сикамбриец.
– Удачи в походе, друг мой. Бери с собой, кого пожелаешь и кого сможешь уговорить. С единственным исключением. Ты меня понимаешь.
И снова пауза.
– Понимаю, – наконец прошептал Ланселот. Они-то оба, похоже, понимали, о ком речь. Но ни тот ни другой не произнесли этого имени, и Корс Кант так и не понял, кого они имели в виду.
– Доброй ночи.
Прошуршал занавес. Аргус ушел. Через несколько мгновений за ним последовал Ланселот. Его сапоги, подбитые железом, гулко простучали по половицам коридора.
«Прекрасно! – с облегчением подумал Корс Кант. – Теперь и мне пора убираться отсюда подальше».
Он попробовал подтянуться, но руки так ослабли, что у него ничего не получилось.
В ужасе он повторил попытку. Безрезультатно. Неужели он свалится вниз теперь, когда пытке конец.
Он отчаянно дернулся вверх, напряг ставшие свинцовыми мышцы и, наконец, сумел подтянуться. Уперся локтем в подоконник и повис – ни туда, ни сюда.
«Никакого меча теперь не будет, – заверял он себя. – Жить хочешь? Перелезай через подоконник, да поживее!»
Он распрямил правую ногу и изо всех сил оттолкнулся от выбоины в стене. Тело стало чужим. Корс Кант заставлял его двигаться так, словно пытался перетащить через подоконник тяжеленный мешок. Нога сорвалась, он перестал ощущать опору.
Еще усилие, последнее.., и он преодолел подоконник и тяжело упал на пол, в комнату.
Там он пролежал, как ему показалось, довольно долго, не в силах пошевелиться. Ветер холодил разгоряченные щеки. Наконец у него хватило сил подняться. Таинственная бутылка исчезла.
Спотыкаясь, пошатываясь, он побрел по комнате и вышел в коридор. По ступеням он смог шагать, только навалившись всем весом на перила.
Наконец Корс Кант дотащился до триклиния. С трудом переставляя ноги, шаркая ими, словно глубокий старик, он доплелся до своей комнаты, шагнул за порог…
Его ждала заплаканная Анлодда.
– Меня отошлют домой, в Харлек, – сообщила она, утирая слезы. – Того и гляди, не сегодня-завтра сюда прибудет Лири. Он знает меня, Корс Кант.
Глава 42
– Король Лири? Но с какой стати королю Эйра интересоваться вышивальщицей? И даже… – Корс Кант умолк, не дав себе проговориться. У стен, у занавесов здесь были уши.
– Он знает меня, Корс Кант. А это значит, что ему знакома и та тайна, которую ты только что был готов прокричать. Вряд ли он позволит мне продолжать скрываться здесь под видом вышивальщицы Гвинифры. Непременно расскажет.., ну сам знаешь кому.
– Кому? О. Ну ясно.
Анлодда успела переодеться в черно-серую кемизу, но тунику поверх не надела. По груди шла вышивка из красных драконов, талию подпоясывала тонкая серебряная цепочка.
– Не эту ли кемизу я видел на Гвинифре в прошлый праздник в честь Луга? – спросил юноша.
– Догадайся, кто ее вышивал? Ну хотя бы чинил? Корс Кант, ты что, думаешь, я только топором умею махать, убивать саксов, скакать на лошади и воевать? Я могу вышивать туники, могу охотиться с собаками, прибирать и готовить оленину, печь пироги, болтать за игрой в кости, рассчитывать подати, сочинять песни – ну, конечно, не такие хорошие, как ты, – могу произнести приворотное заклинание (но это умеют все женщины), могу чистить свиней. Могу врать, как епископ, могу даже не засыпать на долгих и нудных заседаниях Сената. Но он меня знает. Лири. Он мой…
– Он твой.., кто? – Корс Кант, выпучив глаза, смотрел на свою возлюбленную. Она запнулась столь резко, что казалось, с ее губ могла сорваться величайшая тайна.
– Корс Кант, знаешь ли ты, почему я так просила тебя никому-никому не говорить о том, кто я на самом деле такая? Потому что иначе между нами выросла бы стена, такая же высокая и крепкая, как вал Адриана, защищающий наши города от набегов варваров. Как только все станет известно, меня тут же отправят в Харлек, к отцу, как потерянное и найденное сокровище.
