– Но почему.., король Эйра должен что-то знать о воительнице из Харлека?
– Потому, что в ней явно есть что-то такое, чего твои глаза не видят, мальчик мой. Тебе туманит взор любовь! Я искренне бы желал, чтобы мои военачальники и приближенные брали с меня пример. И у меня есть страсти, но я держу их при себе, и никогда не позволяю им мешать исполнению долга. Страсти – это самовлюбленные дети, они умоляют тебя уйти, когда тебе следует остаться, и, наоборот, просят остаться, когда тебе непременно нужно уйти, они клянчат у тебя подарки, которых ты не можешь им купить, ибо у тебя нет на это денег. Мне бы хотелось видеть, как ты справишься с этими непослушными детьми. В особенности потому, что ты должен понимать, сколь разнится ваше положение.
– Да, государь.
– Ты волен идти. И помни о том, что я сказал тебе. Как только возвратитесь – сразу ко мне.
– Да, государь.
Этот Мальчишка встал, поклонился и отправился к двери, как вдруг она с громким стуком распахнулась. В комнату влетел принц Ланселот, а за ним – преторианская гвардия. Стражи были злы и недовольны, но схватить легата побаивались.
– Аргус! – вскричал Ланселот, стрельнув глазами в Этого Мальчишку.
– Какие новости, Галахад? Враги напали?
– Быть может, и напали. На тебя, – отвечал военачальник. – Когда я покинул.., триклиний.., я вышел во двор, воздухом подышать. Оглянулся на дворец, заметил твое окно – его легко заметить, оно светится гораздо ярче других…
– И? – Артус, похоже, начинал злиться.
– Я заметил, что вдоль твоего окна тянется тонкая черная линия. Подошел поближе: смотрю – да это веревка, свисает с крыши прямехонько до твоего окна, государь!
– Веревка! – Артус, Ланселот и все стражники до единого рванулись к окну, но ничегошеньки не увидели – еще бы, они же побежали не к тому окну!
Тут я поняла, что медлить нельзя. Еще секунда – и они окажутся у другого окна, найдут веревку и отрежут мне единственный путь к спасению. И тут я решила, что моя честь дороже того, чтобы ударить старика кинжалом в спину, не говоря уже о том чувстве, которое я питала к Этому Мальчишке, будь он проклят! Быть застигнутой и схваченной людьми Артуса на глазах у Этого Мальчишки – это уж слишком!
Я стрелой долетела от гардеробной до нужного окна. И тут в комнату вошел Корс Кант и увидел меня.
Мы оба уставились друг на дружку и застыли. Я понимала, что он не узнает меня, да и как он мог узнать, ведь я даже волосы спрятала. Но смотрел он так, как будто хотел узнать, кто я, и не было в нем страха, который приличествовал бы юному барду, когда тот ночью застает убийцу с кинжалом в руке в покоях своего господина.
Я бросила взгляд на клинок. Быть может, он и узнал его, но вряд ли бы вспомнил, где видел его раньше.
Я уронила кинжал на пол. Тот прозвенел, словно набат. Вбежал Ланселот, но этот не окаменел, нет, этот сразу бросился ко мне.
И тут словно спали чары, сковавшие меня. Я развернулась и метнулась к окну, опережая героя Камланна всего на одно сердцебиение. Он опоздал всего лишь на миг. Я бросилась в открытое окно, ухватилась за веревку. Сама не знаю, как Ланселот не успел схватить меня и как я не проскочила мимо веревки. Я сильно раскачалась, чтобы меня отнесло подальше от стены. Левее.., еще левее. Комната. Открытое окно… Чья? Да самого Ланселота. Я хотела было влезть в окно, но тут в комнату вбежал Ланселот и, издав победный вопль, бросился к окну.
На этот раз я не стала рисковать, оттолкнулась от стены и заскользила вниз по веревке. Никакого умысла у меня не было – мне просто хотелось поскорее удрать от этого разъяренного вепря! Увы, веревка была слишком коротка и не доставала до земли.
Спустившись до самого ее конца, я немного покачалась, закрыла глаза и отпустила веревку.
Каким-то чудом я не угодила на мостовую, а попала на цветочную клумбу. Я поднялась на ноги как раз в тот самый миг, когда наверху подняли тревогу. Быстро сообразив, что мне делать дальше, я развязала ткань, окутывающую мою голову, стащила сапожки, тунику и штаны. Осталась я в конце концов почти что в чем мать родила: в одной тонюсенькой кемизе, прозрачной, как вода. Но уж лучше так, чем если бы мне на шею навешали камней и швырнули в пруд – так в Камланне казнили изменников.
Я бросила тряпье на клумбе и быстро прошла вдоль дворца ко двору Бегущей Воды, где смыла грязь с рук и ног. Повсюду сновали рыцари, стражники. Кричали, потрясали топорами, а ловили только друг дружку, натыкаясь один на другого на каждом углу. А я проскользнула в триклиний, нашла кувшин с вином и облилась им, вымазав для вящей убедительности лицо. Хлебнув вина, я уставилась на свою прозрачную кемизу. Может, ее лучше совсем снять? Кожа моя полыхала с головы до ног, а пьяные развратники пялились на меня и все норовили заглянуть мне между ног.., стыд такой.., волосы у меня.., довольно темные, а кемиза белая, прозрачная, да к тому же еще и намокла…
Я уселась за стол подальше от пирующих, обняла кувшин и сделала вид, будто сплю.
Ланселот и куча воинов вбежали в зал, принялись всех трясти и спрашивать, кто что видел. Когда принц добрался до меня, я заговорила пьяным голосом, старательно притворяясь, будто не понимаю, о чем он меня спрашивает. Запах вина улетучил его подозрения, да и на меня он загляделся – это точно, и воины его глазели.
Уже почти рассвело, когда он наконец отпустил нас. Мне только и хватило времени добежать до своей комнаты, переодеться в скромную дорожную одежду и приготовиться к отъезду.
Одевалась я с тяжелым сердцем. Меня страшила мысль о том, как я предстану перед отцом и скажу ему о своей неудаче. Как расскажу ему о смерти его сына и наследника, Канастира-червяка.
А еще я не могла забыть о том, как на меня смотрел Этот Мальчишка в покоях Артуса. Мне казалось, что он видит меня сквозь платье, как эти ублюдки в триклинии сквозь тоненький хитон.
«О Боги, – думала я. – Пусть он никогда не узнает, что это была я!»
Глава 48
Войско собралось во дворе Камланна. Присутствовал весь набор подозреваемых, кроме Гвинифры, Моаргузы, Мирддина и Артуса. И никаких рабов.
Анлодда отсутствовала. Лири и Артус прощались с Меровием и молились о том, чтобы Питеру в походе сопутствовала Божья помощь. Корс Кант заверил Питера, что его подружка-вышивальщица, не так давно от нечего делать прикончившая трех до зубов вооруженных мужиков, вот-вот появится. Бард объяснил, что ее задержали какие-то женские дела, и Питер не стал расспрашивать, какие именно.
Анлодда подъехала буквально через несколько минут на здоровенной боевой лошади, сразу же после того, как король Лири и Dux Bellomm удалились в триклиний. Чуть позади нее Корс Кант пытался галопировать на потрепанном пони. «Да, парень, ты, конечно, тот еще всадничек!» – мысленно усмехнулся Питер.
