— О Френсис! — прошептала графиня. — Я так страшно скучала по тебе! — И она разрыдалась.
— Не плачь, дорогая. Со мной тебе ничего не грозит, и на этот раз никто нас друг у друга не отнимет, — утешал ее Ботвелл. — А теперь, любовь моя, скажи, почему Джеймс смилостивился и позволил тебе ко мне приехать?
— Он вовсе не смилостивился, Френсис. Я бежала.
Фамилия перешла теперь к сыну, и Джеми решил, что больше случая мне не представится. Что было между Джеймсом Стюартом, Патриком и нами, не касается молодого графа. И он не думает, чтобы король попытался теперь мстить Лесли. — Катриона потянула Ботвелла в дом.
— А наш кузен-король знает, где ты?
— Ему сказали, что я отправилась во Францию, будто бы избыть вдовью печаль. Но полагаю, теперь он очень разгневан. Ведь мне было приказано явиться ко двору еще этой весной. Он даже послал к Генриху и попросил, чтобы тот меня вернул. Генрих шлет тебе привет.
— Ты встречалась с ним?
— Да. Он был весьма добр. Он сожалеет, что пришлось тебя изгнать.
— Генрих всегда был добр с женщинами, — ухмыльнулся Ботвелл. — И с молодыми, и со старыми. С красивыми и с безобразными. Он обладает невероятным обаянием, и все дамы от него без ума!
Но прежде чем Френсис успел сказать что-либо еще, Катриона повела его в одну из гостиных, откуда открывался вид на море. Стремительно обернувшись, она спросила:
— А кто владелец виллы, где ты жил?
— Граф ди Ликоза, — не моргнув глазом, отвечал Ботвелл.
— А в эти долгие ночи вы спали с его женой или с дочерью, милорд?
В синих глазах графа появился шаловливый блеск.
— Ревнуешь, дорогая?
— Если эта дама еще раз взглянет на тебя, то я выгрызу ей сердце!
Лорд счастливо засмеялся.
— Остерегитесь, дорогая. Графиню ди Ликоза считают ведьмой.
— Да? — Казалось, на Катриону это не произвело впечатления.
— Ей нравится, чтобы так думали крестьяне и другие темные люди, — продолжал Ботвелл, — хотя она и на самом деле весьма даровита в лечении травами. Просто женщина наслаждается той маленькой властью, какую дает ей ее слава. Она наполовину турчанка, потому что ее мать родилась у мусульман и когда-то давно была похищена отцом Анджелы. У нее два брата, причем, по странной иронии судьбы, старшего лет двадцать назад самого пленили турки. И подобно тому как его мать когда-то приняла христианство, он обратился в ислам. А теперь стал военачальником у султана.
— А она очень красива? — спросила Кат.
— Да, — честно признался граф. — Но крестьяне зовут ее Анджела дель Диаволо — Ангел Дьявола. — Он подошел к Катрионе и обнял ее. — Кат, любовь моя, я не хочу говорить об Анджеле. Боже, не могу поверить, что это ты! Знаешь ли, сколько грезил я о такой встрече, считая ее совершенно невозможной?..
Знаешь ли, как тосковал по тебе, уверенный, что никогда в этой жизни снова не заключу тебя в свои объятия?..
Сколько ночей я лежал один без сна и страдал? — И он нежно стер пальцем след от ее слезы. — Как наши малыши?
— Живы и здоровы, — прошептала Кат сдавленным голосом. — Они в Гленкерке с Мэг. Джеми пришлет их, как только это станет безопасно. Самое большее — через несколько месяцев, и тогда наконец-то у нас будет семья.
Ласковые мужские руки еще сильнее сжали ее, и он потерся об ее губы.
— Прежде чем стать отцом, я предпочел бы немного побыть женихом, дорогая.
Катриона тихо рассмеялась.
— А вам не кажется, милорд, что об этом следовало подумать до того, как у меня появилось три ваших ребенка?
— Так я уже предвкушаю, как появится и четвертый, девочка моя!..
Дверь в гостиную отворилась и вошел ухмыляющийся Конолл, а вслед за ним Эндрю и священник в черном одеянии.
— Итак, Франсиско! Значит, это вы зовете меня с таким неистовством?
— Епископ Паскуале! Когда вы успели вернуться из Рима?
— Сегодня пополудни и правильно сделал. Эти два дикаря ворвались в церковь, требуя священника. Они запугали моих людей до полусмерти. С чего это вам так понадобился святой отец, Ботвелл? По вам не скажешь, что вы вот-вот испустите дух.
Френсис потянул Катриону вперед.
— Милорд епископ, разрешите представить вам Катриону Маири Лесли. Мы желаем пожениться.
— Нет, Ботвелл. Имена жениха и невесты в церкви не оглашались.
— Да простите нам это, друг мой!
Епископ улыбнулся.
— Зачем же, Франсиско? Дитя мое, — спросил он, пристально вглядываясь в лицо Катрионы, — как хорошо вы знаете этого человека?
— Он отец троих моих младших детей, милорд епископ. Мы бы поженились еще шесть лет назад, если бы наш король не пригрозил кардиналу Сент-Эндрю преследовать церковь, если тот расторгнет мой брак. Теперь я вдова, и хотя Джеймс Стюарт по-прежнему стремится сделать меня своей любовницей, я бежала, чтобы выйти замуж за лорда Ботвелла. Пожалуйста, милорд епископ, не настаивайте на оглашении имен. Я провела в пути почти два месяца и проехала больше тысячи миль. Мы с милордом жили в разлуке три долгих года. Пожените нас сегодня!
— Сколько времени, как вы овдовели, дочь моя? — задал новый вопрос епископ.
— В этом месяце исполняется два года, как мой первый муж отплыл в Новый Свет, но его корабль так и не дошел до цели.
Епископ задумался. Перед ним стояли вовсе не порывистые, нетерпеливые дети, а, напротив, вполне взрослые люди, явно влюбленные друг в друга. И уже одним этим они выделялись среди высшей знати. К тому же епископу нравился лорд Ботвелл, и святой отец считал, что, чем быстрее шотландец избавится от Анджелы ди Ликоза, тем лучше. Причем не было никакого сомнения в том, что появившаяся внезапно красавица способна навсегда вырвать славного милорда из ведьминых лап.
— Очень хорошо, Франсиско и Катерина. Я обвенчаю вас сегодня. Будьте через час в Амальфи, в церкви Санта-Мария-дель-Маре.
— На этой вилле есть освященная часовня, милорд епископ, — негромко сказала Катриона.
— Прекрасно, дочь моя. Пусть это будет здесь.
Когда?
— Дайте мне только поменять платье. — Она повернулась к Ботвеллу и заговорила на шотландском диалекте:
— Когда я выходила замуж за Патрика, то пришлось стоять в пеньюаре, и у меня уже начинались родовые муки. А всю эту зиму я только и делала, что готовила девушек к свадьбам. Так что, возлюбленный, уж ради тебя и ради себя самой я задержусь, но предстану невестой.
Френсис взял ее за плечи и поцеловал в лоб.
— Иди, любимая. Я позабочусь, чтобы наш гость чувствовал себя как дома.
Епископ Паскуале поудобнее устроился в кресле и со вкусом потягивал сладкое бледно-золотистое вино, которым его угостил Ботвелл.
