— Да, — снова улыбнулся ей Ботвелл, и его глаза затуманились воспоминанием. — И ты, безусловно, была самым очаровательным пограничным воином, какого я знал. С нежными грудями, которые все подпрыгивали, со стройными ногами в зеленых рейтузах… Проклятие, Кат! Я тоскую по всему этому и тоскую по нашему Эрмитажу. Но здесь Италия, дорогая! Если ты поедешь со мной, то меня не воспримут всерьез как наемника. И пусть ты богатая женщина, я предпочитаю зарабатывать на жизнь сам. Мы уходим не больше чем на две недели.
И почему бы тебе не написать Джеми и не узнать, может ли он уже прислать детей? По-моему, нашим малышам пора познакомиться с отцом.
Катриона задиристо улыбнулась:
— А будешь ли ты скучать по мне, Ботвелл?
Тут она поднялась, потянулась и дразнящей плавной походкой прошлась по комнате. Френсис немедленно отвесил сочный шлепок по ее соблазнительному заду.
— Не извивайся тут передо мной, девка! И так-то тяжело уезжать от тебя, не побыв вместе и двух месяцев. — Он склонил голову и нашел ее горячий рот. — О, Кат! Нежная Кат! — шептал Ботвелл между жадными поцелуями.
А затем…
— Проклятие! Опять! Никогда не встречал женщину, которая умела бы меня так возбуждать!
Катриона тихо засмеялась и вывернулась из его рук.
— Идите играть в войну, похотливый милорд!
Он печально взглянул на нее.
— Надень какое-нибудь платье, нимфа, и попрощайся с нами, как подобает.
Когда графиня вышла в прихожую, Конолл как раз держал речь:
— По-моему, следует оставить несколько человек охранять виллу.
— Охранять — от кого? — удивилась Катриона. — Боже мой, никогда не видела такого спокойного места!
— Не знаю, — задумчиво произнес Ботвелл. — Может, Конолл и прав. Все побережье кишит пиратами.
— Здесь нет ничего ценного, что бы их привлекло.
Не говори глупостей. Тебе понадобится каждый человек.
Мужчины обменялись взглядами и пожали плечами.
Спорить с Катрионой не стоило. Они отправились к своим людям, сидевшим уже в седлах. Конолл вскочил на коня и прогарцевал во главе отряда, но Ботвелл задержался, повернувшись лицом к жене и положив ей на плечи свои холеные руки.
— Жаль, что ты не можешь поехать вместе со мной, — проговорил Френсис. — Но мы не задержимся. Разорим это гнездо паршивых нищих и вернемся. Спасибо, что привела мне людей Гленкерка. Господи! Какое счастье — снова быть полезным! — И крепко прижал ее к себе. — Я люблю тебя, Катриона Стюарт Хепберн.
Он страстно поцеловал ее, ртом измяв ей уста со сладостью, которая посылала волны желания по всему ее телу. А сам Ботвелл в эту минуту желал, чтобы все бандиты провалились в ад вместе с герцогом.
— Так вы в Авеллано или в постель, милорд граф? — раздался язвительный голос Конолла.
Граф нехотя оторвался от жены.
— Если бы этот человек не был лучшим капитаном во всем христианском мире, то я бы с радостью его придушил, — процедил он сквозь стиснутые зубы, вскакивая на своего жеребца.
Катриона тихонько рассмеялась. Положив руку на колено мужу, она вскинула голову, улыбаясь.
— Я люблю тебя, Френсис. Возвращайся ко мне скорее целым и невредимым. — А потом повернулась к Коноллу:
— Присмотри за ним. Всегда будь при нем.
— Да! Да! — нетерпеливо ответил капитан. И они поскакали по аллее, поднимая пыль, которая клубилась следом. А Катриона стояла возле дверей, пока всадники не скрылись из виду. Затем, взбежав в дом, она позвала Паоло.
— Да, синьора графиня?
— Какие выходы у нас намечены на эту неделю?
— Только ужин в субботу вечером на вилле графа ди Ликоза.
Катриона облегченно вздохнула.
— Отмени, Паоло. Раз лорд Ботвелл уехал, у меня прекрасный повод не встречаться с этой проклятой женщиной.
Мажордом улыбнулся. Он любил графиню ди Ликоза не больше, чем его хозяйка. Эта женщина несла зло.
На следующий день, выполняя приказание, Паоло сообщил на виллу ди Ликоза, что графиня Ботвелл не сможет принять приглашение ввиду отъезда супруга.
Анджела сияла довольной улыбкой. Все устраивалось как нельзя лучше, а к ее собственному алиби теперь никто не придерется. Что ей помешает на минутку ускользнуть от своих гостей и подать условленный знак Хайр-ад-Дину?
Или, еще лучше, послать слугу? Ее неотлучное присутствие подтвердит целая толпа! А так как садовники на вилле «Золотая рыба» в воскресенье не работают, то никто о налете пиратов не узнает до следующего дня. А к этому времени ненавистная соперница окажется уже далеко на пути в гарем Чикалазаде-паши. Дикий смех графини разнесся по всему дому. Заслышав его, слуги крестились и шептали друг другу: «Когда Анджела дель Диаволо смеется — быть беде!»
Принимая в тот вечер гостей, графиня ди Ликоза выглядела еще очаровательнее, еще восхитительнее, чем когда-либо. Всем так понравился прием, что последние из приглашенных, довольные обильной выпивкой, разбредались по своим спальням уже на рассвете.
А за холмами, укутанными дымкой, на вилле «Золотая рыба» тишину ясного солнечного утра разорвал дикий вопль. Мигом проснувшись, Катриона села в кровати и прислушалась. Раздался новый вопль и топот бегущих ног. Она вскочила и подбежала к окну. А выглянув, похолодела от ужаса.
Сад кишел незнакомыми людьми в цветных шароварах, и графиня сразу поняла, что на виллу напали турецкие пираты. Повариху Марию и двух ее молоденьких кухарок повалили на землю и насиловали. Вокруг стояли другие разбойники, дожидаясь своей очереди. Обе горничные в страхе убегали, преследуемые четырьмя или пятью турками. Паоло лежал на огороде рядом с только что сорванными травами, голова его превратилась в кровавую массу.
— Да будет милостив Христос, — послышался рядом с ней шепот Сюзан, плачущей от испуга.
— Забирайтесь в сундук, — приказала графиня. — Меня они не тронут, а потребуют выкуп. Быстро!
Сюзан уже открыла крышку. Выбросив охапку простыней, она помогла Мэй забраться внутрь.
— Лежи, девочка, пока не убедишься, что они ушли.
Потом беги в дом садовника Карло и жди, когда вернется его светлость.
— Но, Сюзан, — возразила девушка, — почему ты не прячешься вместе со мной?
— Я должна оставаться с миледи, девочка.
Старшая сестра заботливо укрыла младшую бельем и накрепко захлопнула сундук. Катриона взглянула на служанку.
— Они изнасилуют тебя, детка, и я не смогу остановить их.
Сюзан ответила госпоже спокойным взглядом.
— Я не девственница, миледи, а Мэй — да, и это ее непременно убьет. К тому же вы во мне нуждаетесь.
Больше поговорить им не удалось. Под напором сильного плеча дверь рассыпалась в щепки, и в проеме показалась по меньшей мере дюжина людей. Не в силах сдержаться, обе женщины громко завизжали, в страхе прильнув друг к другу. В комнату вошел огромный мужчина. Он окинул их коротким взглядом, а затем спросил у Катрионы по-итальянски с гортанным выговором:
