— Слышу с облегчением, — улыбнулся интендант, обманчиво веселый человечек с ледяным взглядом черных глаз. — Чем могу служить милорду?
— Гвидо, у вас содержится приговоренная к смерти Анджела ди Ликоза. Мы желаем ее видеть. Она виновата в том, что жену графа Ботвелла похитили турецкие пираты. И, прежде чем преступница завтра умрет, мы хотим узнать, какие указания она им дала.
Епископ Массини рассердился:
— Нет конца подлым деяниям этой женщины! Конечно, вы сможете с ней встретиться. Однако даже если она вам что-то и расскажет, мало надежды, что вы получите свою супругу обратно от неверных. — Но, взглянув на Ботвелла, епископ не стал продолжать. — Я выпишу вам пропуск.
— И моему капитану тоже. Причем мы должны увидеться с ней без свидетелей.
Интендант перевел взгляд с расстроенного лица графа на угрюмую физиономию Конолпа.
— Что в корзине? — И он тут же замахал своей холеной рукой. — Нет, даже и знать не хочу.
Массини взял со стола уже готовый документ и нацарапал в одном месте имя Анджелы ди Ликоза, а внизу — свою подпись. Он протянул бумагу Ботвеллу.
— Когда узнаете, что вам надо, приходите, и выпьем по бокалу вина. — И повернулся к остальным двоим:
— Побудьте здесь, если не желаете идти с ними.
Френсис посмотрел на графа ди Ликоза, но Альфредо лишь покачал головой.
— Нет. Я уже попрощался. Не хочу ее больше никогда видеть.
Ботвелл с Коноллом пошли за охранником по лестнице.
— Ее содержат вполне прилично благодаря мужу, — попробовал тот завязать разговор, — а обычно ведьмы сидят у нас внизу, с водяными крысами.
— Мы будем говорить с ней наедине, — холодно отвечал Ботвелл. — Ты останешься снаружи. И что бы ты ни услышал, стой на месте, пока тебя не позову я или мой капитан.
— А мне-то какое дело, — пожал плечами тюремщик. У одной из камер он остановился, нашел нужный ключ и открыл.
Шотландцы переступили порог, и дверь за ними со скрипом затворилась. Анджела ди Ликоза стояла спиной к вошедшим, глядя в зарешеченное окно.
— Если это еще один священник, то пусть уходит, — бросила она. А потом вдруг резко повернулась. — Франсиско, дорогой! Так все-таки Бог есть!
Но радость на ее лице померкла под ледяным взглядом Ботвелла.
— Я пришел, — сурово сказал граф, — потому что надеюсь, что даже ты захочешь очистить совесть перед смертью. Я хочу знать, что именно ты подстроила моей жене.
В ответ узница лишь вытаращила свои черные глаза и разразилась истерическим хохотом. Стражник за дверью содрогнулся. Наконец Анджела обтерла свое лицо обшарпанным рукавом.
— Ив самом деле, Франсиско? Ты просто невероятен! Да, я подстроила похищение твоей жены, но Бог, видимо, оказался на ее стороне, потому что поймал этого придурка — слугу. Итак… завтра я умру. Увы, если тебя у меня не будет, то не будет и у нее. — Графиня Анджела снова засмеялась, на этот раз чуть печально. — А у тебя, Франсиско, не будет никого из нас, но это вовсе не то, что я замышляла!
— Еще раз, Анджела. Что именно ты с ней сделала?
Вопрос, казалось, даже позабавил женщину, и она покачала головой. Френсис протянул руку и, намотав вокруг ладони ее мягкие черные волосы, безжалостно дернул к себе.
— У меня нет времени, Анджела. Где она?
Черные глаза заблестели нехорошим огоньком, однако графиня молчала. Другой своей рукой Ботвелл сорвал с нее тюремный халат и озверело толкнул на койку.
И прежде чем Анджела осознала, что происходит, она уже лежала распластанная на соломенном матраце, а руки и ноги ее были привязаны к стоякам.
— Что ты еще придумал? — завопила она. — Я позову стражника!
— Он не ответит, Анджела. У меня есть разрешение интенданта извлечь из тебя сведения любым способом, какой потребуется. Итак, какие указания ты дала своим друзьям-туркам относительно моей жены?
Графиня оглядела своего бывшего любовника холодным взглядом, а затем плюнула ему в лицо. Френсис Ботвелл кивнул Коноллу. Тот открыл корзину, задумчиво в нее посмотрел, а потом вытащил коротенькую, но толстую змею и подал Ботвеллу. Френсис обернул рептилию вокруг руки и погладил головку, которая покачивалась, постреливая языком. Он спустил ее на матрац прямо между ног Анджелы. Графиня дико завизжала:
— Франсиско! Во имя милосердия! Убери ее! Убери!
— Что именно ты сделала с моей женой?
Она напряглась, пытаясь вырваться, ее черные глаза отражали бездну страха, но все равно она не захотела ответить. Ботвелл видел, как бьется сердце в ее груди.
Змея раскрутилась и начала медленно подползать к телу.
Графиня завыла долгим воем испуганного животного.
— Она идет к твоему теплу и к твоей влаге, Анджела.
А вскоре ее потянет во тьму твоей утробы, где прежде уже столько побывало! А когда она благополучно заберется к тебе внутрь и начнет там извиваться, я вытащу из корзины другую, а потом еще одну и еще… пока твой живот не превратится в змеиное гнездо. Ты уже ощущаешь их у себя внутри, Анджела? И как, приятно?
Сверля ее безжалостным взглядом, глаза Ботвелла приблизились к ней. Она так удивилась жестокости возлюбленного, что на кратчайший миг даже позабыла страх.
Но затем ужас вновь охватил ее. Наконец она сумела выдохнуть:
— Я услала ее к моему брату! Убери змею! Я все скажу! Только убери!
Небрежным движением Ботвелл поднял змею и бросил обратно в корзину.
— Говори тогда, сука, или я вывалю на тебя все, что принес.
— Я послала твою драгоценную супругу к моему брату Чикалазаде-паше, великому визирю султана. Это большой ценитель женской красоты, а его любовные подвиги вошли в легенду. Пока она еще не там, Франсиско, но скоро будет. И тогда главный евнух брата прикажет омыть ее в бане и надушить, а затем отведет на осмотр к своему господину. Ее разденут догола.
И когда брат увидит ее, а я признаю, что твоя благоверная прелестна, то он насладится ее телом.
— Мерзавка ты! — прорычал Ботвелл.
Анджела рассмеялась.
— Ты никогда ее больше не увидишь! Для тебя она потеряна! Скоро она будет лежать под моим братом и изойдет стонами от желания. — Графиня доверительно понизила голос:
— Говорят, брат просто бык, и он научит, как услаждать его. А у тебя останутся одни воспоминания и мучительная мысль, что ею обладает другой мужчина. — Голос Анджелы стал бархатно-мягким и даже ласковым. — Только представь, Франсиско! Ее золотистые волосы рассыпались по подушке, стройные белые ноги жадно раздвинуты, ей уже невмоготу ждать налитой член возлюбленного господина. Она готова вымаливать его милости! Она живет в гареме вместе с сотней других красавиц и борется за его знаки внимания столь же горячо, как и все остальные женщины.
