И знаешь, когда на самом деле умерла Чира Хафиз?
В тот же самый день, что и Сулейман! А Инчили — ее правнучка и внучка принца Карима, подобно тому, как ты — правнучка Фирузи Кадим и султана Селима и внучка Гюзель Султан.
Тут старушка прямо задергалась от удовольствия и закивала головой.
— Общего у тебя с Инчили больше, чем один муж!
— Она осведомлена о своих высочайших предках, Эстер?
— Не знаю, моя принцесса, но полагаю, что ей известны хотя бы некоторые из них.
— Тогда почему она ничего не сказала?
— Возможно, просто не знала, как воспользоваться этими сведениями. Она, наверное, еще не решила, как отсюда убежит.
— Убежит! Боже, Эстер! Почему же ей отсюда бежать? Мой господин без ума от нее, и она имеет все, что можно купить за деньги.
— Но у нее нет свободы, дитя мое. В ее стране женщины вольны ходить туда, куда хотят. Что же до предметов роскоши, то дома она баснословно богата.
Но самое важное… Всего лишь за два месяца до того, как ее похитили, Инчили вышла замуж за человека, которого глубоко любила много лет. Он отвечает ей взаимностью, и если бы не мой неапольский племянник, то явился бы уже сюда с вооруженным отрядом освобождать жену. Ты должна помочь мне подготовить ее побег, Латифа Султан.
— Я никогда умышленно не причиню вреда моему господину Чикалазаде. Он любит Инчили так, как никого не любил прежде — даже меня. Как же я буду его огорчать?
— Послушай, дитя мое. Если Инчили хотя бы на одну десятую сделана из того же теста, что и ее прабабушка, то она попытается бежать. И предпочтет умереть в этой попытке, нежели навсегда быть разлученной со своим мужем. И разве не сильнее тогда огорчится твой господин? Визирь — гордый человек, и если женщина открыто отвергнет его, то он почувствует еще большую боль. До сего дня ты занимала почетное место и в доме твоего мужа, и в его сердце. Но если Инчили останется, то он скоро поставит ее выше тебя. Позор коснется всех твоих сиятельных родственников, а это значит, что вмешается султан. И кто знает, что он сделает?
На лице у Латифы появилось удрученное выражение. Затем она хлопнула в ладоши, и вошла рабыня.
— Поди к госпоже Инчили и скажи, что у Латифы Султан в гостях старинная подруга, с которой она хочет ее познакомить.
Когда рабыня вышла, принцесса снова повернулась к Эстер.
— Я встречала ее только раз, но она очаровательна.
Чика ни за что не примет за нее выкуп. Я никогда не видела, чтобы он вел себя так с другой женщиной. Ему в тягость каждая минута, когда ее нет рядом.
— А что, по-твоему, чувствует она? — спросила старушка.
— На людях Инчили весьма сдержанна, но покорна.
Какова в своей спальне, не знаю. Она ни с кем не пыталась завязывать дружбу и требует, чтобы ей прислуживала только та служанка, которую привезли вместе с ней.
Другие женщины в гареме ужасно ревнуют. Она невероятно красива, Эстер. Даже я испытываю некоторую ревность.
Эстер улыбнулась слабой улыбкой и предалась воспоминаниям.
— Ее прабабушка была самым прекрасным созданием, какое мне доводилось видеть. Волосы Чиры имели просто волшебный золотисто-рыжий оттенок, а глаза — золотисто-зеленый! Султан Селим обожал ее, а другие его три жены, как ни странно, — тоже. Ах, дитя мое, то были славные времена! Четыре кадины султана заботились не столько о себе, сколько о сохранении династии и царства. Разве можно сравнить с ними этих плутовок, что живут сейчас в Кии-Сарае и строят козни ради одной только собственной выгоды? А все началось, знаешь ли, с той недоброй памяти Хуррем и пошло до самой Сафийе, которая борется сегодня с фаворитками не только ее сына, но даже и внука. Когда-то султаны были сильными и славились как великие воины, подобно твоему мужу Чикалазаде-паше. Это злые жены и матери их погубили! — страстным голосом закончила старушка.
И в тот миг, когда слова ее затихли, дверь в покой открылась и вошла женщина. Она любезно кивнула принцессе.
— Добрый день, Латифа Султан. Я пришла по вашей просьбе и благодарю вас, что вспомнили обо мне.
Потом зеленые глаза вошедшей остановились на Эстер, широко раскрылись, а следом выразили недоумение. И она тихо сказала:
— Но этого не может быть!
— Но это есть! — возликовала старушка. — Мне сто восемь лет, а ты — правнучка Чиры Хафиз. Она, наверное, очень хорошо меня описала, если ты сразу поняла, кто перед тобой.
— Вы и в самом деле Эстер Кира?
— Да, дитя мое. А Латифа Султан — твоя кузина, ибо она правнучка любимой подруги госпожи Чиры, Фирузи Кадим, которая была второй женой вашего общего прадеда. Встаньте рядом, дочери мои, вы должны стать подругами — какими были они.
Молодые женщины переглянулись, а затем Латифа протянула руки Катрионе.
— Подойди, Инчили. Раз уж я буду помогать тебе, то мы должны подружиться и доверять друг другу.
Кат взяла эти руки в свои.
— Мне было очень страшно, — отвечала она, — но раз у меня есть друзья, то бояться уже не стоит.
Спасибо, Латифа, и вам также, Эстер Кира.
— Ax, дитя мое, — вздохнула старушка, — до чего же ты похожа на госпожу Чира, когда улыбаешься, но в остальном я бы тебя и не узнала.
— Да, говорят, я похожа на прабабушку, — подтвердила Кат.
Женщины уселись вокруг низенького столика, и Эстер наклонилась вперед.
— Ваш супруг, дорогая, все еще благополучно пребывает в Неаполе, хотя удерживать их там с его капитаном нелегко. Если вы согласитесь написать и успокоить мужа, то я позабочусь, чтобы письмо до него дошло. Нам еще только предстоит подумать, как вам лучше бежать.
Но проявите терпение. Мы найдем способ.
— Вместе со мной захватили мою горничную, Эстер.
Я не могу ее здесь оставить.
Еврейка философски пожала плечами.
— Если одной бежать невозможно, то двоим — невозможнее только слегка.
Внезапно двери комнаты распахнулись и вошел Чикалазаде-паша. Его жены сразу поднялись и с изяществом поклонились.
— Эстер Кира, — прогудел визирь. — Мне сказали, что вы к нам выбрались, старая подруга. Что же привело вас в мой дом?
— Я пришла взглянуть на новую красавицу, которая завоевала ваше каменное сердце, мой господин. И Латифа Султан подтверждает те слухи, что бродят по городу.
Вы взяли вторую жену. И сегодня я очень приятно провела время с вашими благоверными. Они меня услаждали, и мы чудесно посплетничали.
Визирь засиял и с собственническим видом обнял обеих супруг.
— Даже султан позавидовал бы моему счастью, признайте, Эстер? Разве моя Латифа не нежна?
Принцесса не отрывала от мужа обожающего взгляда, но он глянул на нее только коротко, хоть и с лаской, а затем сразу перевел свои жадные глаза на Катриону.
