Когда корзинки опустели, графиня с дочерьми заглянули в таверну, где им было предложено отведать местных напитков. И пока Джанетта с Франческой объедались рождественскими сладостями и ласкали крошечных уморительных котят, принесенных здешней кошкой, леди Ботвелл холодно приняла бокал вина от Джованны Руссо.
Какой-то миг трактирщица и графиня изучали друг друга. Потом Джованна заговорила — так тихо, что услышала только Катриона.
— Если бы я имела счастье быть замужем за Франсиско Стуарти, то не стала бы дальше упорствовать и пустила бы его к себе в постель, синьора графиня.
— Что ты знаешь об этом, трактирщица? — прошипела та в ответ.
— Знаю, что всякий раз, когда он спит со мной, то представляет, будто это с вами.
Ошеломленная Катриона была готова расплакаться.
— Не могу, — прошептала она. — Ты ведь знаешь, что со мной сделали.
Джованна встрепенулась.
— Dio mio! — охнула она. — Неужели же богатой и знатной даме тоже нет никакой защиты?!
Трактирщица порывисто схватила Катриону за руки, потом заглянула в лицо.
— Со мной тоже такое случалось, синьора… В последнюю распроклятую войну притащился сюда отряд французов… — Она сплюнула. — Таверну взяли под свой штаб.
Пробыли тут с неделю. А мне вставать со спины давали за день едва ли на пару часов… чтобы готовить им еду, конечно. Убили моего мужа, потому что он возмутился. Когда эти подонки наконец ушли, я уже думала, что, если ко мне снова прикоснется мужчина, я просто не перенесу.
— Однако ты — любовница моего мужа.
— Появился такой, какой требовался. Он был simpatico, и я захотела его, — улыбнулась Джованна. — А разве вам милорд Франсиско не simpatico? И в душе… разве вы не хотите его?
Ответ Джованне дали сказочные изумрудные глаза, на которых блестели слезы.
— Я буду молиться за вас, госпожа, — тихо сказала трактирщица и, повернувшись, пошла прочь. Она не сомневалась, что потеряла своего милого Франсиско навсегда.
60
У Катрионы, конечно, и в мыслях не было, будто она первой на свете пострадала от мужчин. Но в сердце ее не находилось места для чужой беды — только для собственного горя. И лишь теперь графиня осознала, сколько других приняли такое же страдание, и поняла, что винила Ботвелла во многих своих несчастьях.
В глубине души она чувствовала, что если бы Френсис не связался с Анджелой ди Ликоза, то и похищения не было бы. Но оно совершилось, и никакими силами теперь этого не изменить. А если еще позволить проклятому прошлому уничтожить их любовь, то тогда демон Анджелы и вовсе одержит победу.
Несколько дней Катриона боролась сама с собой.
Уже давно она не находила себе места, ночь за ночью беспрерывно мерила шагами комнату. Она любила Френсиса и одновременно боялась прикосновения мужских рук. Пугало также, что чувственность ее угасла. Графиня понимала, что первый ход сделать должна она сама. Внимательный к ее переживаниям, Ботвелл не начнет. А если она будет держать себя в руках, то в любой миг сумеет отступить, не обидев его.
Тридцать первого декабря лорд Ботвелл уехал в Рим по делам. Он обещал вернуться к ночи, чтобы отпраздновать Новый год вместе с женой. Несколько часов после его отъезда Катриона провела в мучительных раздумьях и, наконец, решилась. Она не скрывала от себя своих страхов, не скрывала и то, что опять хотела его.
Пока горничные, разнося запах лаванды, устилали ее широкую постель свежим бельем, а кухарка готовила для праздничного стола жирного каплуна, графиня находилась со своими детьми. Они хорошо помнили мать, и это даже смущало Катриону, пока однажды малыши не принялись обсуждать между собой такие события ее жизни, помнить которые никак не могли.
— Откуда вы все это знаете? — спросила она.
— А что? Нам рассказывала Бесс, — удивились дети, а графиня в мыслях отослала своей старшей дочери благодарственную молитву. Вот кто не дал ее совсем забыть.
Теперь она приглядела за их мытьем, а усадив ужинать, преподнесла коробку пинокатти, красноватых сахарных ромбиков. Нянечка, Люси Керр, улыбалась, а Катриона рассказывала юным шотландцам чудесные истории об их далекой родине.
Наконец малыши при ней помолились, она уложила их в кроватки и нежно каждого поцеловала. Каким громадным наслаждением было смотреть на эти счастливые личики! Пожелав детям спокойной ночи, Кат поспешила в свои покой, где служанки готовили для нее ванну.
— Что вы наденете, миледи? — спросила Мэй.
— Выложите зеленый пеньюар, что подарил милорд.
Брови у Сюзан слегка приподнялись. Она протянула руку за душистыми маслами для ванны.
— Дикие цветы, — раздался голос хозяйки, — те, которые мы привезли из Шотландии, в серебряном флаконе.
«Итак, — счастливо подумала горничная, — она снова попытается расправить крылья». Сюзан улыбнулась самой себе и пожелала, чтобы возвращение ее госпожи в мир чувственных наслаждений оказалось таким же приятным и радостным, как и у нее самой. Молодая женщина впервые в жизни была влюблена. Избранником ее стал один из конолловских воинов, Роберт Фиц-Гордон, который сумел показать Сюзан, что любовь может быть приятной. Свадьба состоится вскоре после Нового года.
По самые плечи графиня погрузилась в фарфоровый чан. Ее посветлевшие волосы были тщательно забраны кверху и закреплены черепаховыми заколками. От благоухающей горячей воды, от близости огня Катриона стала совсем сонной и расслабленной. Служанки суетились, убирая ее одежду.
Но вот в дверях послышались шаги, и дремотные глаза мигом распахнулись. Он постоял немного, озирая ее страстным взглядом, а затем спохватился:
— Прошу прощения, моя дорогая, Я не знал, что ты принимаешь ванну.
— Френсис!..
Проклятие! Ей вовсе не хотелось допускать в свой голос столько отчаяния. Муж снова повернулся к ней.
— Я бы желала, чтобы вы остались и рассказали, как прошел ваш день, милорд.
Сердце ее больно сжалось, потому что в его глазах вспыхнула надежда.
— Сюзан, Мэй… Можете оставить нас. Позаботьтесь, чтобы у кухарки был готов ужин, а мы ей позвоним. Весь вечер вы можете располагать собой.
Служанки поблагодарили реверансом и быстро вышли из комнаты.
— Подойди и сядь рядом со мной, Френсис. Как там Ашер Кира?
Ботвелл опустился в кресло и стал рассказывать о делах, по которым ездил в город. Он пытался не отводить глаз от ее лица, но взор все равно убегал к мягким грудям, лишь слегка скрытым водой. Френсис усилием воли вскинул взгляд. А жена опустила ресницы. Однако он успел уловить в ее глазах смешинку.
— Кат! — Это вышло неожиданно резко, и она снова подняла глаза. — Я не святой. Я просто не могу сидеть здесь и не притрагиваться к тебе. Ты всегда на меня так действовала, ты же знаешь.
