— Но я люблю Кат!
— А разве вы когда-нибудь это говорили ей? Разве вы обнимали и ласкали ее, когда она была младенцем? Ребенком? Девушкой? Нет, тетушка. У вас не оставалось на это времени. Вы были заняты тем, что применяли на деле все те восхитительные вещи, которым вас научила Мэм.
Хезер покраснела до корней волос.
— Патрик! Что ты вообще можешь знать об этом?
— То, что мне рассказала моя мама, — ядовито усмехнулся он. — Но она уверяла, что моя невеста будет воспитанной и горячей. Вместо этого, тетушка, я должен растапливать эту ледяную девицу, которую вы прочите мне в жены?
— Она сказала, что не пойдет за тебя, — произнесла Хезер тонким голоском.
— Проклятие! — выругался Гленкерк. — Может быть, вы просветите меня почему?
— Не знаю, Патрик, — солгала тетушка. — Но когда сегодня вечером отец объявил ей, что свадьба переносится со следующего года на Двенадцатую ночь, она пришла в ярость. Заявила, что никто не спрашивал ее мнения, но что это все равно ничего не меняет, потому что она тебя не потерпит.
— Вы говорили кому-нибудь о переносе свадьбы?
— Мы думали объявить сегодня вечером.
— Тетушка, приведите сюда дядю, но только так, чтобы никто не заметил.
«Бедная малышка Кат, — подумал Патрик, когда тетка вышла. — С младенчества оставлена одна и должна сама устраивать свою жизнь. А затем, в самый важный момент жизни, за нее все решают другие. Ясное дело, рассердишься».
Граф знал, что женщины Лесли были пылкими по своей природе и что стоит только открыть Кат глаза на мир чувственных удовольствий, как она расцветет. Это потребует времени и терпения. Но ему уже наскучили легкие победы, а теперь времени у него было сколько угодно.
Тут в библиотеку вместе с женой вошел Джеймс Хэй.
— Итак, племянник! Что же случилось такое важное, что я должен тайком убегать от своих гостей?
— Думаю, нам следует отложить объявление дня свадьбы, дядюшка. Катриона явно рассержена и испугана, и я не хочу причинять ей боль.
— Девическая чепуха!
— А разве не так вела себя перед свадьбой тетушка Хезер?
— Нет. — При этом приятном воспоминании голос Джеймса Хэя сразу размяк. — Она вся была одним нежным и страстным желанием.
— Поздравляю вас с этой удачей. Откажете ли вы мне в подобном счастье?
— Хезер и я достаточно хорошо знали друг друга, — проговорил Джеймс Хэй.
— Именно так! — сказал граф. — Я отсутствовал шесть лет: изучал науки и путешествовал. Когда я уезжал. Кат не было еще и девяти. Она не знает меня. Я ей совсем чужой, и, однако, через четыре недели ей предстоит ужасная перспектива выйти замуж и лечь в постель к совершенно незнакомому мужчине. Послушайте, дядюшка! Вы уже испытали супружеское блаженство. Дайте мне время завоевать вашу колючую дочь, чтобы я мог иметь такое же удовольствие.
— Что ж, — рассуждал хозяин Грейхевена, — свадьба была назначена на эти же дни ровно через год… Но если к этому времени она не будет завоевана, хочет она или нет, но пойдет к алтарю!
— Согласен, — сказал Патрик. — Но и вы с тетушкой должны согласиться кое на что. Будут моменты, когда мои ухаживания могут показаться странными и, возможно, даже жестокими. Но что бы ни случилось, я намерен сделать Катриону своей женой. Помните это…
— Да, да, — охотно согласился владелец Грейхевена.
Его жена была до глубины души потрясена словами племянника. «Так Патрик, оказывается, ее уже любит, — с удивлением подумала Хезер. — Он, вероятно, питал к ней такие чувства с детства. Сначала станет ухаживать за ней нежно, но если это не принесет плодов, будет груб, ибо намерен получить ее. Ох, моя невинная дочь! Лучше бы я научила тебя тому, что знаю сама, прежде чем твой страстный любовник потеряет терпение и посягнет на твою невинность».
Ее раздумья прервал голос племянника:
— Я сам скажу Кат. Она вообще не должна знать, что мы обсуждали это.
Когда Патрик вернулся в зал, раскрасневшаяся, смеющаяся Катриона танцевала с его братом Адамом. Заняв место младшего брата, Патрик закончил с ней танец. Желание его было таким сильным, что он готов был обладать ею тут же и сейчас. Он схватил девушку за руку и увлек ее подальше от семейств в уединенный маленький альков.
— Я думаю, — сказал он, — нам не стоит жениться до следующего года. Когда я покинул Гленкерк, ты была маленькой девочкой. А возвратившись, нахожу тебя прекрасной женщиной. Я страстно желаю сделать тебя своей женой, дорогая. Но сознаю, что ты по-настоящему меня не знаешь. Не будешь ли ты возражать, если какое-то время мы уделим тому, чтобы познакомиться?
В первый раз за вечер она ему улыбнулась.
— Нет, милорд, не возражаю. Мне это по душе. Но если мы обнаружим, что друг другу не подходим?
Патрик поднял бровь.
— Ты храпишь, Катриона? Или, возможно, жуешь восточный бетельский орех?
Она весело покачала головой.
— Любишь ли ты музыку, поэзию и мелодичные звуки иностранных языков? Любишь ли кататься верхом в туманной тиши весеннего утра или лунным осенним вечером? А в жаркий летний день купаться голышом в укромном ручейке? Восхищает ли тебя первый зимний снег?
— Да, — прошептала она мягко, и отчего-то ее сердце быстро забилось. — Я люблю все это.
— Тогда, дорогая, ты должна полюбить и меня, потому что я тоже все это люблю.
Густые темно-золотистые ресницы Катрионы коснулись ее покрасневших щек, и сердце девушки забилось чаще.
«Моя первая маленькая победа», — с удовлетворением подумал Патрик и немедленно попытался развить свой успех.
— Поставим ли мы на нашей сделке печать поцелуя? — спросил он.
Катриона подняла голову, и какое-то мгновение ее глаза цвета зеленых листьев смотрели на него. Затем глаза закрылись, девушка подняла свежие, как бутон розы, губы и подставила для поцелуя. Патрик осторожно прикоснулся к ним.
— Благодарю тебя, Катриона, — нежно сказал граф. — Благодарю тебя за первый твой поцелуй.
— Откуда ты знаешь?
— У невинности — своя красота, любовь моя. — Он встал. — Позволь мне проводить тебя к твоим гостям.
Когда они появились в зале, Хезер с удовольствием отметила, что дочь больше не выглядит угрюмой, а племянник кажется довольным. «Он завоюет ее», — подумала леди.
И, глядя на Гленкерка глазом искушенной женщины, отметила про себя: «Ох, моя Кат! Какое же тебя ожидает чудесное приключение!»
2
Фиона Лесли лежала на кровати, размышляя о своем кузене Патрике. Она мечтала о том, как хорошо было бы стать графиней. А вместо нее за графа выходит эта кисейная девственница Катриона Хэй! Прямо смех!
