А граф Ботвелл, подозревая обо всем этом, потихоньку посмеивался над королевскими капризами.
Справедливо полагая, что Катриона сердится на него, Джеймс не приближался к своей своенравной любовнице целых два дня. На третий день, однако, Барра осторожно передал служанке графини цветок розы — знак, что в эту ночь Джеймс придет. Эллен известила свою хозяйку.
— Я не приму его, — яростно закричала Катриона.
— Замолчите! — оборвала ее Эллен. — Вы хотите, чтобы об этом знал весь мир?
Катриона безудержно зарыдала, а Эллен, предчувствуя беду, срочно отправила слугу за Адамом.
До его прихода, пытаясь успокоить свою хозяйку, Эллен успела влить ей в рот несколько глотков виски.
— Я наложу на себя руки, — в истерике кричала графиня.
— Чудесно, — сказал Адам. — Это вызовет гораздо меньший скандал, чем открыто отвергать ухаживания короля.
— И ты позволишь мне это сделать, так, Адам?! Разве у тебя нет никаких чувств к Патрику? Ведь он любит тебя! — вопрошала Катриона.
— Именно потому, что люблю брата, я и пришел. И представь себе, каково же ему будет вернуться из Дании и увидеть, что все его владения конфискованы в пользу короны? Включая жену, которую он обожает? Боже мой. Кат!
Король уже поимел тебя! Отчего же этот нервный припадок?
— Я не хочу быть ничьей шлюхой! Это мое тело! И я хочу иметь на него хоть какие-то права!
— Так вот: у тебя их нет, — закричал Адам, в ярости хлопнув ладонью по спинке стула. — Ты принадлежишь Лесли и должна делать то, что служит семье. Черт возьми, Кат! У меня тоже есть чувства. Я ненавижу одну только мысль, что Джеймс Стюарт спит с женой моего брата, но я знаю, что, если бы король пошел прямо к Патрику и попросил тебя, Патрик бы не отказал. А так по крайней мере ему не обязательно знать. Выполняй свой долг Лесли, Кат.
Он совсем ничего не понял…
Виски немного успокоило Катриону, и ей стало ясно, что выбора не было. В любом случае король воспользуется ею по своему желанию.
— Я уже совсем в порядке, — заверила она Адама. — Сама не знаю, что на меня нашло. Полагаю, это потому, что скучаю по Патрику. Ты знаешь, мы никогда раньше не разлучались.
Адам облегченно закивал.
— Тогда я отправлюсь домой.
Он улыбнулся Катрионе. Слава Богу, она больше не собиралась ничего затевать.
— Поцелуй за меня Фиону, — тихо сказала графиня.
Она помолчала, а затем, не в силах удержаться, добавила:
— И лучше держитесь подальше от двора, Адам, а то как бы Джеймс Стюарт не захотел чего-нибудь новенького. Уж твоя-то жена выполнит свой долг перед семьей…
Адам поспешно покинул свояченицу, но ее язвительный смех еще долго звучал у него в ушах.
16
От выпитого виски Катриона чуть-чуть опьянела.
— Сколько времени? — спросила она у Эллен.
— Второй час, — ответила та.
— Посплю до ужина. А тогда меня разбудишь. Вернусь сюда в десять. Приготовь ванну. Положи на кровать свежие простыни и позаботься, чтобы хватило дров для камина. Да, не забудь — в шкафу должно быть вино — и красное, и белое. Положи еще фруктов и сыра. И марципан — король без ума от марципана.
В одиннадцать часов вечера король прошел по потайному ходу в спальню графини Гленкерк. Катриона поднялась с кровати и медленно пошла навстречу.
— Стой!
Она замерла, и Джеймс какое-то время внимательно рассматривал свою несговорчивую любовницу. Темно-золотистые волосы графини были присобраны и закреплены маленькими золотыми шпильками с жемчугами. Ее изысканная ночная рубашка была скроена с явным расчетом на то, чтобы соблазнять. Сшитая из бледно-зеленого шелка, она имела длинные ниспадающие рукава и глубокое V-образное декольте. Корсаж казался нарисованным на теле — так он облегал роскошную грудь и подчеркивал тонкую талию. Сквозь шелковую юбку просматривались жемчужные тени бедер и ног.
Катриона гордо встретила взгляд монарха. Она была столь прекрасна, что король почти боялся прикоснуться к ней. Однако желание оказалось сильнее благоговения, и он притянул Катриону в свои объятия.
Янтарные глаза короля не отрывались от изумрудно-зеленых глаз графини. Когда его руки крепко обвились вокруг ее тела, Джеймс почувствовал, что Катриона слегка дрожит, и обрадовался, приняв это за благоговение перед ним, мужчиной и королем. Казалось, он держал ее так целую жизнь. Потом монарх наклонился и поймал своим ртом ее губы. Одной рукой он убрал из волос Катрионы золотые шпильки, и волосы рассыпались по ее плечам благоуханным облаком.
Джеймс потянул за тонкую шелковую ленту на поясе у графини, и рубашка, легко распахнувшись, скользнула на пол. Ни слова не говоря, Катриона повернулась, подошла к кровати и легла. Король заставил себя раздеваться помедленнее, но едва он оказался в постели, как разом потерял терпение. Катриона заметила это, но удержала монарха.
— Я не шлюха, чтобы брать меня быстро, Джеми.
— Ну-ка, ну-ка! А я-то думал, что ты все еще сердишься на меня!
— Сержусь! Ты поступил весьма нелюбезно, что так скоро отослал Патрика.
— Дорогая Кат! Я три ночи стоял в этом проклятом проходе и смотрел, как вы с мужем ласкали друг друга.
Больше выдержать я уже не мог. Ты что, хотела, чтобы я вошел в эту дверь и попросил твоего мужа подвинуться?
Ошеломленная Катриона не нашлась, что ответить. Ее возмутило, что кто-то посторонний вторгался в ее интимную жизнь с Патриком. «У меня к тебе большой счет, Джеймс Стюарт, — подумала она горько, — и однажды я его сведу».
Губы короля сомкнулись на ее соске, и он жадно засосал. Рука монарха настойчиво проникла меж ее ног, разыскивая мягкую и чувствительную тайную плоть. Он ласкал графиню с изощренным умением, возбуждая ее непереносимой нежностью своих пальцев. Через несколько минут Катриона корчилась от страсти.
Она намеревалась наказать Джеймса холодностью, но по мере того, как возрастало ее собственное желание, Катриона начала понимать, что самое большое зло, какое только она может причинить королю, — это оказаться самой сладострастной женщиной из тех, что тот когда-либо встретит в жизни. Она погубит его для других женщин'..
Катриона знала, что, как только юная Анна Датская прибудет в Шотландию, монарх посвятит себя ей. Превыше всего Джеймс Стюарт желал иметь супругу, принадлежащую ему одному, а с ней и семью. И он был не такой человек, чтобы поставить все это под угрозу.
Однако подросток-девственница вряд ли могла сравниться с такой опытной зрелой женщиной, какой была Катриона.
Совсем не развратная, но хорошо обученная Патриком, графиня была чувственной и страстной натурой. Теперь она использует свой опыт, чтобы отомстить Джеймсу Стюарту.
