Каждую ночь Кат приходила в комнату Патрика, и граф чувствовал, что если не передохнет от пытки, на которую она его обрекла, то сделает нечто, о чем оба будут потом жалеть.
Закончились празднества Двенадцатой ночи, и родственники отбыли по домам. Граф упросил Катриону вернуться к себе в Грейхевен на несколько недель, чтобы потом приехать снова в Гленкерк для приготовлений к свадьбе.
Девушка уезжала с большой неохотой.
За две недели до свадьбы Катриона вернулась, привезя свое приданое — одежду, драгоценности, белье и обстановку. К ужасу Патрика, девушку поместили в покои графа и графини Гленкеркских, частью которых была и его собственная спальня. На дверях между всеми этими спальнями никогда не существовало замков. И если сейчас он прикажет поставить замок на свою дверь, то какие же вызовет пересуды!.. В первую ночь по возвращении Катрионы граф допоздна засиделся в библиотеке, беседуя с Адамом, в надежде, что, когда он придет к себе, девушка будет спать.
Наконец Патрик пожелал брату спокойной ночи и отправился в свою спальню. Дверь между двумя комнатами стояла открытой. Граф Прислушался, но ничего не услышал. Поспешно, стараясь не шуметь, он начал раздеваться.
— Патрик, — прозвучал нежный голос.
Гленкерк повернулся и обнаружил, что Катриона стоит в двери, такая же голая, как и он сам. Девушка простерла к нему руки, и граф застонал.
— Пойдем, любовь моя. Моя постель уже согрета.
Патрик не мог отвести глаз от ее роскошной груди и соблазнительных длинных ног. Медовою цвета волосы, тяжелые и густые, ниспадали ниже тончайшей талии, а глаза сияли так ярко, как никогда прежде.
— Если я сегодня заберусь в твою постель, Кат, то пути назад не будет. Я больше не стану играть с тобой в игры.
Если я приду в твою постель, голубка, то лишу тебя девственности. Не обманывайся! Если начну, то и закончу!
— Пойдем, Патрик!
Катриона направилась в свою спальню. Граф последовал за ней.
— Ты уверена, любовь моя?..
Она повернулась и положила руку ему на грудь, вызвав волну возбуждения.
— Я не в силах больше ждать, милорд. Пожалуйста, не заставляй себя упрашивать.
Забравшись на свою огромную кровать, Катриона протянула к нему руки. Патрик торопливо последовал за ней и, прижав к себе, с силой поцеловал. Он почувствовал, как по телу девушки пробегает дрожь, и отодвинулся, чтобы посмотреть на возлюбленную.
— Ты уверена?..
— Да, милорд.
Когда его жадные губы побежали по ее телу, Катриона затрепетала, словно плененное дикое животное. Поцелуи будто насквозь прожигали ее тонкую кожу, а когда губы Патрика обхватили жесткий сосочек, девушка испытала восхитительную смесь страха и удовольствия. Его рука бережно обследовала у нее тайное влажное место между ног — поддразнивая, поглаживая, лаская. Нежным движением Патрик всунул внутрь палец, и Катриона выгнулась ему навстречу. Она была нетронутой. Граф понял, что придется действовать крайне осторожно, чтобы причинить ей как можно меньше боли.
Однако он мог не торопиться. Впереди была целая ночь, и граф хотел возбудить Катриону до крайности. Он уже и прежде не раз лишал девушек невинности и обнаружил, что распаленная девственница чувствует меньше боли, нежели та, что напряжена и испугана. Патрик взял руку Катрионы и приложил ее к своему органу. Катриона не отвела руку, а стала поглаживать член робко и нежно, а потом вдруг склонилась и поцеловала его пульсирующую головку.
По его телу вихрем пронесся безудержный трепет. Снова поджав девушку под себя, граф впился в нее поцелуем. Их языки превратились в огненные копья — пытливые, обжигающие. Катриона корчилась под ним, и Патрик удовлетворенно улыбнулся. Склонившись, он пробирался губами к маленькой родинке, отмечавшей расщелину между ее ногами. Затем пустил язык в саму эту соблазнительную щель.
Катриона затаила дыхание от изумления. Патрик любовно, хоть и настойчиво, раздвигал ее бедра. Он нежно вошел в любимую и пришел в восторг, потому что она призывно выгнулась навстречу. С величайшим усилием граф сдерживался, чтобы не давить слишком сильно. На мгновение остановившись, он посмотрел на Катриону. Пот покрывал ее тело, словно мелкий бисер, и было заметно, что она немного испугана.
— Легче, голубка, легче, — вполголоса промурлыкал Патрик и погладил трепетное тело возлюбленной.
— Мне больно, Патрик! Больно!
— Еще мгновение, любовь моя, только один раз будет больно, а потом сразу станет лучше, — пообещал граф.
И прежде чем Катриона успела снова пожаловаться, Патрик откинулся назад и резко ткнулся сквозь барьер. Ее глаза расширились, и она вскрикнула от боли. Этот крик мужчина заглушил, своими поцелуями. Но он не обманул. Боль сразу начала стихать. Гленкерк мягко двигался внутри нее, и Катриона, скользнувшая в новый блистательный мир, выгнула свое гибкое тело ему навстречу. Ее омывали волны удовольствия, и чем мощнее они становились, тем глубже ее увлекало в какой-то крутящийся золотой вихрь. Она тоже услышала девичий крик, но не поняла, что это был ее собственный голос.
Столь же неожиданно, как началось, все кончилось.
Катриона обнаружила, что лежит в объятиях Патрика и плачет. А тот целиком был во власти угрызений совести и отвращения к самому себе. Покрывая ее мокрое от слез лицо поцелуями, он молил о прощении, каялся, что поступил как ужасная скотина. Катриона прервала его на полуслове, засмеявшись сквозь слезы.
— Ты глупец! — сказала она, улыбнувшись. — За что же мне тебя прощать? За то, что ты сделал меня женщиной за две недели до нашей свадьбы? — Она взяла его лицо в ладони. — Я люблю тебя, милый! Ты слышишь? Я с ума схожу по тебе, милорд! И не могла вынести, что не обладала тобой целиком! Я своевольная девка, Патрик!
Гленкерк склонился над ее лицом и улыбнулся.
— Я побью тебя, если ты когда-нибудь ослушаешься меня! Дитя, я люблю тебя всем сердцем, но я хочу быть хозяином своего дома!
— До тех пор, пока я твоя единственная любовница, милорд! — парировала она.
Граф засмеялся.
— Какая же вы озорница, мадам!
Он опрокинул ее обратно на подушки.
— Давай-ка спать, а не то утром все в замке будут знать, чем мы тут занимались.
В ответ Кат удивленно подняла бровь. Граф усмехнулся.
— На сегодня достаточно, моя ненасытная малышка.
Тебя слишком недавно растеребили. И если ты собираешься подняться и куда-нибудь пойти поутру, то одного раза на сегодня хватит. Но в следующие ночи я буду любить тебя без остановки с вечера до утра. Ни один мужчина, если только в нем есть сколько-нибудь огня, не сможет никогда насытиться тобой.
Утром Эллен заметила кровавые пятна на постели Катрионы. Но она промолчала, ибо никого не касалось, что жених и невеста провели свадебную ночь прежде, чем отпраздновали свадьбу. Ее беспокоило другое: возможно, ее молодая госпожа собиралась выйти замуж за мужчину, которого не любила.
