Граф Гленкирк стоял как громом пораженный. Так, значит, королева Анна с самого начала знала о юношеской страсти мужа к его матери! Его уважение к этой женщине, которую большинство считало глупенькой и наивной, росло с каждой минутой.
— Она в добром здравии, мадам. Овдовела, но не собирается покидать Неаполитанское королевство. С ней живут мой младший брат и две сестры. Мать утверждает, что не выносит шотландского климата.
— Когда вы в последний раз видели ее? — осведомилась королева.
— Вскоре после гибели моей жены и детей. Тогда мне был необходим ее совет, но с тех пор прошло много времени.
— Лесли из Гленкирка будут рады, что вы наконец снова женитесь, — заметила королева. — Насколько я поняла, вы и леди Линдли стали любовниками. Она молода и здорова и родит вам много сыновей. Ее дети не только восхитительны и красивы внешне, но умны и сообразительны не по годам. Вы любите их, Джеймс Лесли? Важно, чтобы вы ладили с ними.
— Мы уже успели подружиться, мадам. Они даже зовут меня папой. Генри просил меня этим летом научить его владеть шпагой.
— Прекрасно, — одобрительно кивнула королева. — Вы станете настоящим отцом молодым Линдли и моему внуку. — И, заметив, что Джеймс то и дело поглядывает на Жасмин и маркиза Хартсфилда, добавила:
— Если она по-настоящему любит вас, нет нужды тревожиться.
Но Джеймс Лесли видел, что нетерпение и гнев Жасмин разгораются все сильнее, и боялся, что она вот-вот окончательно выйдет из себя, даст маркизу пощечину и устроит публичную сцену.
Пирс Сен-Дени торопливо увлек Жасмин в дальний угол тронного зала.
— Вы куда прелестнее, чем я представлял, — заметил он. — Но не думаю, что мои слова удивили вас: полагаю, мужчины не раз выражали вам свое восхищение.
— Благодарю за комплимент, — ответила Жасмин, — но пятнадцатого июня я выхожу замуж за графа Гленкирка. Мы любим друг друга. Не понимаю, почему король, который так настаивал на этом браке, теперь переменил решение? Я просто в бешенстве!
— Король стремится угодить мне, — самонадеянно заявил маркиз, — особенно сейчас, когда жалкий неотесанный мужлан осмелился забыться и завлечь дочь графа Ратленда. Кровь Христова! У Вилльерза нет даже титула. Вряд ли Ратленд отдаст свою дочь жалкому сквайру, мелкопоместному дворянчику, но король, этот старый осел, обещал своему Стини все уладить, и деревенский простак хвастается этим на каждом углу! Поэтому король старается ублажить меня. Вы с Гленкирком уже стали любовниками? У вас довольный вид женщины, которая каждую ночь спит с мужчиной! Словно у кошки, слизавшей сливки. А-а-а, вы краснеете! Как очаровательно!
— Почему король зовет Джорджа Вилльерза Стини? — удивилась Жасмин, игнорируя неуместное любопытство маркиза.
— Вы, очевидно, не знакомы с Вилльерзом? Взгляните вон туда, по левую руку от короля. Видите молодого человека с лицом ангела? Старый дурак утверждает, что при взгляде на Вилльерза вспоминает о святом Стефане. Отсюда и Стини, уменьшительное от Стефана. Просто тошнотворно! Но вы не ответили на мой вопрос, красотка. Вы и Гленкирк любовники?
— Не ваше дело, — отрезала Жасмин. Маркиз стиснул ее ладонь.
— Если вам предстоит стать моей женой, я должен знать о вас все, дорогая, — сказал он.
— Я не собираюсь быть вашей женой, — обозлилась Жасмин. — И отпустите мою руку! Вы делаете мне больно, грязное животное!
— Значит, все-таки любовники. Но это не важно, мадам, все равно вы не были девственны! Четверо детей, и один из них королевский бастард!
— Повторяю, немедленно отпустите меня, иначе я закричу и устрою громкий скандал, милорд. Маркиз, смеясь, разжал пальцы.
— Верю. Когда мы поженимся, я стану бить вас за строптивость.
Жасмин изменилась в лице.
— Мужчина, способный поднять руку на женщину, — возмутилась она, — не что иное, как полнейшее ничтожество. Так что придется вам поискать какую-нибудь богатую глупышку! Я обручена с лордом Лесли.
И она поспешно направилась к графу Гленкирку.
— Я счастлива снова видеть вас, мадам, — сказала Жасмин, низко присев перед королевой.
— Вам не понравился маркиз Хартсфилд, — без околичностей заметила та.
— Совершенно не понравился, — так же откровенно ответила Жасмин.
— Мне тоже, — призналась королева.
— Король вынудит меня пойти с ним под венец? — опасливо спросила Жасмин.
Анна отрицательно покачала головой.
— С тех пор как Яков пообещал Стини руку наследницы Ратленда, он считает, что должен дать Сен-Дени такую же знатную жену. Тут есть и ваша вина, дорогая. Если бы вы сразу исполнили повеление короля, то ничего бы этого не случилось. Но, как вам хорошо известно, у Якова доброе сердце. Он не собирается вас заставлять, но, желая, чтобы выбор остался за вами, все-таки попытается замолвить словечко в пользу красавца маркиза. Я не знала, что он замышляет, иначе сумела бы отговорить. Его беспардонное вмешательство в вашу жизнь после смерти нашего дорогого Генри, да упокоит Господь его душу, уже заставило вас бежать из Англии. Не хочу, чтобы это повторилось, ведь тогда мне опять придется расстаться с малышом Чарли. — Она погладила руку Жасмин. — Все будет хорошо, дорогая. Но вы не должны больше убегать, и я прошу вас, Джеймс Лесли, хорошенько заботиться о леди Линдли.
— Хартсфилд пристально наблюдал за происходящим из глубины зала. Он не слышал, о чем идет речь, но был готов поклясться, что его имя не раз упоминалось в продолжение беседы.
— Что ты думаешь о ней, Кипп? — спросил он стоящего рядом мужчину.
— Придется немало потрудиться, чтобы ее укротить, — заметил тот, — но, по-моему, ты с наслаждением возьмешься за это нелегкое дело, Пирс.
Кипп Сен-Дени был незаконнорожденным сводным братом Пирса. Мальчики росли вместе. Бастарду внушалось полное и безоговорочное повиновение единственному законному наследнику маркиза Хартсфилда. Мать Киппа была горничной юной маркизы. За неделю до свадьбы жених хозяйки изнасиловал служанку, оказавшуюся невинной. Вскоре после венчания маркиз приказал обеим проводить в его постели каждую ночь. Он всегда был человеком без чести и совести, а жена-сиротка, чье приданое состояло из обширных земель, примыкающих к поместью мужа, не противилась ему и покорялась без лишних слов. Имение располагалось в уединенной местности, и даже слуги боялись сплетничать из страха перед жестоким наказанием.
Братья родились почти одновременно, с интервалом в час. Обе женщины рожали рядом, в одной комнате. Будь Кипп законным сыном, именно ему выпало бы стать наследником — он появился на свет раньше. Новорожденных положили в одну колыбель, и с тех пор они никогда не разлучались. Кипп был похож на мать. Пирс пошел лицом в отца, но оба унаследовали отцовский характер. Несмотря на разницу в положении, сводные братья были бесконечно преданны друг другу, и между ними никогда не возникало ни зависти, ни ревности. Кипп всегда находился рядом с Пирсом и был для брата секретарем, камердинером, наперсником, одновременно оставаясь верным другом и советчиком.
