И хотя земель и скота у него было немало, он испытывал нужду в наличных деньгах, чтобы отстроить полуразрушенный дом и купить еще коров и овец. Поэтому сэр Шейн согласился на требования будущих родственников, снова крестился у протестантского пастора и отправился к венцу. Дочерей тоже сумели уговорить отречься от веры предков. Мойре, любимице отца, исполнилось восемь. Она стремилась угодить ему и не восстановить против себя мачеху, хотя, нужно отдать справедливость леди Джейн, та оказалась добра к отпрыскам своей предшественницы. Малышке Колин было всего два года, и она не ведала, что творит. Для нее леди Джейн стала единственной матерью, которую она знала. Но шестилетний мастер Кайрен оказался упрямым, как призовой бычок своего папаши, и к тому же обожал мать. В наследство от нее у него остались лишь католическая вера и крошечный миниатюрный портрет. Каждый раз, когда отец с мачехой принуждали его идти на воскресную службу, он шел с ними, а потом удирал на мессу, которую тайком служили где-то в Лиснаски. Родители обнаружили это лишь через несколько лет. К тому времени он вырос, и когда его приперли к стенке, даже не стал ничего отрицать. Но с тех пор ноги его не было в протестантской церкви.
Леди Джейн родила мужу двоих — девочку Элизабет и мастера Уильяма. Больше детей у них не было. Ходили слухи, что сэр Шейн содержит недалеко от Лиснаски любовницу, некую Молли Фицджеральд, от которой у него две дочери. Но об этом не слишком распространялись, поскольку Молли — католичка. Наконец, когда мастер Кайрен достиг совершеннолетия, отец потребовал либо отречься от католицизма, либо уступить право первородства мастеру Уильяму. Говорят, отец и сын так кричали, что слышно было в самом Баллишенноне, но Кайрен Девере отказался стать вероотступником ради куска земли. Поэтому отец лишил его наследства в пользу молодого мастера Уильяма.
— И все же Кайрен Девере по-прежнему живет в отцовском доме? — ахнула Жасмин.
— Мачеха не позволяет мужу избавиться от пасынка из страха перед осуждением соседей. Она всем твердит, что Кайрен сам во всем виноват. Хочет казаться святой в глазах посторонних. Поэтому мастер Кайрен живет в своих комнатах, в отдельном крыле, и хотя многие опечалены таким поворотом событий, никто не смеет вслух осуждать леди Джейн, — продолжала Ройс. — Бедному мастеру Кайрену некуда идти. Родственники матери покинули страну, а родные отца живут в Донетоле. Кроме того, они почти его не знают. Но хотя Кайрен Девере и горд, все же отнюдь не дурак. Бабка говорит, что ему просто нравится злить леди Джейн, которая вынуждена его терпеть и при этом ласково улыбаться пасынку. Говорят, она подбивала мужа не оставлять Кайрену ни гроша, чтобы спасти от вечного огня его грешную душу, но сэр Шейн не стал ее слушать, ибо, как и жена, беспокоился о том, что скажут люди. Старший сын не вычеркнут из завещания и каждый год получает неплохое содержание из наследства, полученного леди от покойного отца. Я слышала, что мастер Кайрен немало забавляется, жертвуя добрую часть денег католической церкви, чем страшно раздражает мачеху. — Ройс лукаво хихикнула. — Сама я в жизни его не видела, но все считают, что он красив как бог и коварен, словно сам дьявол. Однако он добр и всегда готов помочь нуждающимся, в основном единоверцам, изгнанным из собственных жилищ.
— Никогда не слышала от тебя столь красноречивых речей, — поддела служанку Фортейн.
— Да и нечего было говорить, пока ваша матушка не спросила, — пробормотала Ройс. Жасмин улыбнулась:
— Практичная ты девица, Ройс, совсем как моя дочь. Брайд мудро поступила, выбрав тебя для Фортейн.
Дверь спальни снова приоткрылась, и в проеме появилась голова герцога.
— Карета Деверсов проезжает через деревню, — сообщил он жене. — Пойдем, иначе опоздаем их встретить и нас посчитают грубиянами. Нам ведь необходимо произвести хорошее впечатление, как ты считаешь?
— Неужели? — лукаво усмехнулась Фортейн.
— Похоже, в детстве я мало тебя драл, — отозвался Джеймс Лесли.
— Ты совсем меня не драл, папа, — напомнила Фортейн, беря его под руку и улыбаясь, глядя на суровое лицо.
— А следовало бы, — поддразнил герцог и обратился к жене:
— Где мы будем их приветствовать, мадам?
— В зале, — решила Жасмин. — Адали их проводит. Тем самым мы сразу возьмем верный тон, ибо по рангу мы гораздо выше их и оказали огромную честь, согласившись на сватовство. Чем больше я узнаю о Деверсах из Лиснаски, тем менее уверена, что они именно та семья, с которой можно породниться. Возможно, мы не слишком усердно искали Фортейн жениха на родине.
Если Джеймс Лесли и поразился словам жены, то виду не подал. Слишком хорошо знал он, что Жасмин все равно настоит на своем, что бы он ни говорил, и чаще всего оказывается права в спорах.
— Ничего еще не подписано и даже не обсуждалось, — заявил он, — и мы всегда можем передумать, если Фортейн не понравится этот жених или мы решим, что он ей не подходит, дорогая Жасмин.
— Рада, что ты придерживаешься того же мнения, Джем-ми, — кивнула жена.
Заслышав шорох колес по гравию подъездной аллеи, они спустились в парадный зал. Адали, как обычно, одетый в белые шаровары, тунику и тюрбан, первым встречал гостей. Стоя на крыльце, он дождался, пока Деверсы выйдут из кареты и поднимутся по ступенькам, а затем почтительно поклонился:
— Сэр Шейн, леди Джейн, мастер Уильям, я Адали, мажордом герцогини. Добро пожаловать в замок Эрн-Рок. Соблаговолите следовать за мной. Герцог и герцогиня, а также леди Фортейн находятся в парадном зале.
Глава 3
Леди Джейн Девере, косо взглянув на мужа, прошептала:
— Видел? У нее в слугах темнокожий чужеземец! Нам не говорили, что она якшается с подобной швалью!
— Если человек занимает столь важную должность в хозяйстве герцогини, — пробормотал в ответ сэр Шейн, — значит, заслужил доверие как ее, так и герцога. А теперь закрой рот, пока не разрушила все надежды Уильяма на этот брак. Девушка — богатая наследница.
— Как и я в свое время, — ледяным тоном возразила жена. — Ты с ней не равняйся, — парировал сэр Шейн, высокий представительный мужчина с когда-то темными, но теперь почти белыми волосами и темно-синими глазами. Очевидно, он много времени проводил на свежем воздухе: обветренные щеки рдели румянцем, а большие руки выдавали заядлого любителя лошадей.
Жена, напротив, была миниатюрной, со светлыми седеющими волосами и голубыми глазами. Она все еще сохранила следы былой красоты, хотя опытный глаз мог бы заметить искусно нанесенные румяна и пудру. Очевидно, леди Джейн считала, что еще может молодиться. Правда, наряд ее давно вышел из моды: темно-синяя верхняя юбка колоколом доходила до щиколоток и надевалась поверх нижней юбки с фижмами, осиной талией и длинным остроконечным передом корсажа. И хотя платье было сшито из дорогой ткани, одного взгляда оказалось достаточно, чтобы леди Джейн поняла, как проигрывает по сравнению с герцогиней. Поняла и едва не заплакала с досады. Ну почему она не узнала заранее, что наденет леди Лесли? Почему самонадеянно полагала, что герцогиня, живя в Шотландии, так же отстала от моды, как она сама?
