Турхан вошла в зал как раз перед ними и, повернувшись, восторженно воскликнула:
— Вы великолепны!
— А ты, моя принцесса, — ответил Найл, в голосе которого звучало обожание, — наполняешь мои глаза такой совершенной и невероятной красотой, что ее зрелище почти ослепляет меня.
Турхан порозовела и удивленно сказала:
— Ашур, ты стал говорить, как персидский поэт?! Гамаля передернуло: он подумал, что Турхан начинает вести себя как девчонка. Она явно жеманилась! Он одернул себя — что за глупая ревность? Льстивое приветствие Ашура попало в цель еще до того, как он, Гамаль, вымолвил хоть слово! Только тут он понял, что имел в виду Ашур, заранее предупреждая его сегодня относительно ревности.
Турхан не заметила перемены в настроении своего младшего фаворита.
— Давайте сядем, — пригласила она, — пока не появился гость и его женщины.
Она выглядела прекрасно в серебряной джеллабе с глубоким V-образным вырезом и широкими рукавами, украшенными маленькими черными жемчужинами и розовыми сапфирами. Рыжие волосы собраны в две косички по бокам головы, а оставшиеся волосы волной падали на спину, усыпанные алмазной пылью. В изящных ушках висели огромные розовые сапфиры, оправленные в серебро.
— С моим братом будут его женщины? — удивленно спросил Гамаль.
— Несправедливо, если я лишу его их общества, в то время как вы будете со мной, мой ягненок, — ответила Турхан.
— А ты видела их? Турхан рассмеялась:
— От тебя ничего не утаишь, Гамаль! Конечно, я следила за ними через щелку в их комнате. Они милы, и сегодня вечером, если вы будете вести себя хорошо, мои дорогие, мы можем подсмотреть, как ничего не подозревающий Кедар занимается с ними любовью. Говорят, он такой опытный любовник! Так что вы сможете у него кое-чему научиться, чтобы больше нравиться мне, — искушала она их.
Найл похолодел.
— Так в гостевой есть щелка? — спросил он. Турхан с улыбкой кивнула:
— Конечно. Моя бабушка Хурем говорила, что такая вещь незаменима, если желаешь узнать о госте больше, чем он хочет показать.
Внезапно мажордом принцессы возвестил:
— Принцесса, господин Кедар! Турхан весело смотрела на прибывших сквозь густые ресницы.
— Приветствую тебя в моем доме, Кедар ибн Омар, садись, и мы начнем трапезу.
— Для меня честь получить твое приглашение, о благородная принцесса! Я буду счастлив, если сумею помочь тебе, — ответил Кедар и нетерпеливо махнул рукой Скай и Талите, приглашая их занять места рядом с ним.
Скай сразу увидела Найла, и ее сердце тревожно заколотилось: он выглядел не лучшим образом. Она быстро опустила глаза, чтобы никто не заметил в них гнева, вспыхнувшего при виде того, как по-хозяйски ласкает Найла принцесса.
— Если бы я не была уверена, Кедар, что ты сможешь помочь мне, ты не оказался бы в моем доме, — твердо заявила Турхан. — Твой брат сказал, что ты знаешь торговые пути на побережье, как никто в Фесе. А ему можно доверять.
Кедар ощутил бессильный гнев, услышав ее дерзость. Чтобы женщина посмела говорить так с ним! Это бесило его. Будь она турецкой принцессой или кем еще, но, если бы он получил ее на одну ночь в свое полное распоряжение, он бы уж сумел укротить ее и заставить молить о пощаде. Вместо этого приходилось льстить. Но Гамаль и Турхан успели заметить вспышку гнева в его глазах.
— Я рад, о благороднейшая, что мой младший брат так дорог тебе. Ведь я сам поднял его до такого положения.
Турхан ласково улыбнулась, но в ее глазах было такое торжество, что Кедар только заскрипел зубами. Видя, что ее хозяин в ярости, Талита наклонилась, взяла стоящую на столе чашку и поднесла ее к губам Кедара.
— Выпей, мой господин, — сказала она и очень тихо добавила:
— Не вздумай оскорблять принцессу, господин. Крепись, господин, прошу тебя!
Кедар повернулся к Талите и одобрительно кивнул. Он выпил чашку одним долгим глотком.
— Ты мудра, Талита, — тихо произнес он, — и твоя мудрость равна твоей красоте. — Он окинул ее взором, и его ярость улетучилась. Она была действительно прекрасна сегодня, в самом роскошном наряде, услаждающем его взор: прозрачный бледно-золотой шелк, шаровары у щиколоток отделаны топазами, которые гармонировали с большими топазами, вделанными в широкий набедренный пояс, атласное болеро, блузка с длинными рукавами, с открытой грудью, и прозрачные шаровары. В волосы вплетены золотые цепочки с топазами, образуя нечто вроде шапочки на ее коротко стриженных волосах. Она была такой, какой и должна быть женщина, с головы до ног, и Кедар мог гордиться ею — она делала ему честь.
Принесли жареную ногу ягненка, за ней последовал рис, артишоки в оливковом масле и уксусе, мясо газели в винном соусе, пирог с голубями и арахис, зажаренный с луком. Потом было еще блюдо с шашлыком из мяса козленка, зеленым перцем и луком. К нему подали йогурт и оливки в бело-голубых фесских чашках.
— Прости мне непритязательность этой трапезы, — сказала принцесса.
— Хорошо приготовленные блюда не бывают непритязательными, — ответил Кедар, — а твой повар — настоящий искусник. — Он открыл рот, чтобы проглотить кусочек ягненка, поднесенный Муной. Теперь, в особенности благодаря поддержке своих женщин, он чувствовал себя увереннее. Он оперся на Муну, чья одежда — вернее, ее отсутствие — радовала его так же, как элегантность Талиты. На ней были прозрачные ярко-розовые шаровары с жемчужными лентами у щиколоток, набедренный пояс из розовых и серебряных ленточек, а выше пояса не было ничего. Ее маленькие совершенные груди с подкрашенными кармином сосками гордо выступали вперед. Падающие до пояса черные волосы были скреплены только серебряной ленточкой на лбу. На мгновение глаза Кедара задержались на ее грудях, и он подумал о наслаждении, которое она доставила ему за эти несколько месяцев и доставит сегодня ночью.
Глаза же Скай в это мгновение скользнули напротив, на Найла. Она понимала, как он глупо чувствует себя в этой восточной одежде, и ей хотелось сказать ему, что он, с его загорелой грудью, выглядит великолепно. Он похудел, хорошо ли они кормят его? Она одернула себя: ну и дура! О, если бы он взглянул на нее хоть раз, вместо того, чтобы страстно ухаживать за этой рыжей принцессой! Скай подумала, что если он еще раз нежно коснется ее или улыбнется, то она ринется к ним и заколет эту наглую шлюху! Но тут голос Кедара вернул ее к действительности:
— Принцесса приготовила для нас роскошный стол, но я предпочел бы пировать на твоей плоти, мое сокровище. — Его голос был тусклым от страсти.
Скай подняла сапфировые глаза и соблазнительно улыбнулась.
— Неужели ты унизишь меня перед этой женщиной, господин? — прошептала она. — Ведь я существую только для твоего наслаждения, а не для сторонних глаз, господин. — И она так очаровательно надула свои красные губки, что Кедар завертелся, как рыбешка на сковородке. Его одурманивала волна ее женского аромата, и его сознание плыло при мысли о том, каково это было бы — оказаться сейчас глубоко внутри нее.
