— Сколько сердец ты разбил, о повелитель Ланди, с тех пор как мы были вместе в последний раз?
— Я никогда не вел счета, — серьезно ответил он, — но я действительно старался забыть тебя. Забыть голубизну твоих глаз, нежность поцелуев, мягкость кожи. — Он начал поглаживать ее, как котенка, и Скай вздрогнула от наслаждения. В голосе Адама все отчетливее слышалась страсть:
— Но я не смог тебя позабыть, моя кельтская ведьма! Ты в моей крови, и теперь я никогда тебя не отпущу, Скай! НИКОГДА! Я буду защищать тебя, как свою собственность, ото всех, даже от королевы!
— Я больше никого и ничего не боюсь, Адам. Я не боюсь, потому что судьба предназначила нам быть вместе, и мы будем такой парой! Самой Елизавете Тюдор будет трудно справиться с нами!
— Мы ведь можем остаться во Франции, Скай, — тихо сказал он. — Я женюсь на тебе независимо от того, согласится ли на это королева, и главное — до возвращения в Англию. Ведь если ей это не понравится, она постарается расстроить наш брак. И тогда Франция станет нашим единственным убежищем.
— А мои дети? — спросила она.
— Если мы останемся во Франции, то им придется приехать сюда. Эван уже взрослый, у него свое имение, и, слава Богу, не слишком большое, чтобы англичане беспокоили его. Остальные могут жить с нами. Мурроу может учиться в Париже, как его отец, а его невеста пусть живет с нами до их свадьбы. Робина, хоть он и фаворит Елизаветы, нельзя оставлять ей. За его имением отлично присмотрит де Гренвилль, пока он не женится на его дочери. Да и Виллоу должна быть с нами. Больше всего могут потерять маленькие Бурки, но англичане все равно рано или поздно захватят их земли, как остальную Ирландию. Возможно, О'Малли удастся удержать земли до совершеннолетия твоего сына, но будет все-таки несправедливо, если Дейдра и Патрик будут оторваны от тебя, Скай. — Он нежно поцеловал ее. — Я хочу, чтобы ты была счастлива, любимая.
— А что с моими обязательствами перед О'Малли, Адам? Я не могу их бросить. Я обещала отцу! Это была клятва на смертном одре!
— Но ведь прошло четырнадцать лет, Скай! Твои братья были совсем детьми, а теперь это взрослые мужчины. У Брайана уже собственные дети. Пришла им пора взять ответственность на себя. Последние два года торговыми делами О'Малли заправлял Брайан, ведь дядя Симус не мог одновременно защищать земли Бурков и заниматься торговлей. Он сильно постарел, хоть и задал бы мне жару, услышь это.
Ни я, ни твои братья ничего у тебя не возьмем. Мы боготворим тебя, но, если нам придется жить во Франции, ты должна будешь позволить им решать свои дела самостоятельно.
— Но ведь я всегда заботилась о них, — недовольно проворчала она.
Протянув ладонь, он охватил одну из ее круглых грудок.
— А теперь тебе предстоит позаботиться обо мне, Скай. И это очень большая ответственность! — сказал он, перекатывая ее на спину, чтобы захватить теплыми губами ее сосок.
— О-о-о! — простонала она, застигнутая врасплох его атакой. Положительно, он хотел вытянуть из нее душу через этот крохотный цилиндрик ее плоти. Он прижал зубами его чувствительную вершину, извлекая из нее еще один стон.
Ему вовсе не нужно было так пытать ее — она и без этого страстно хотела его.
Адам, простонав, поднял свою косматую голову, и она увидела в его грозовых глазах голод страсти.
— Да простит меня Господь, — хрипло прошептал он, — но сейчас мне не до развлечений, Скай! Я хочу тебя! Я жажду тебя!
— О да, Адам! — откликнулась она. — Боже, я тоже не могу ждать! Я все еще помню наши объятия до моего отъезда из Англии. Я умру, если ты не возьмешь меня сейчас же!
Убедившись, что не причинит ей боли, Адам накрыл ее прекрасное тело своим. Она плавно раскрыла свои стройные бедра, помогая ему достичь нужного места. Издав радостный крик, он ринулся вперед, чувствуя, что она устремилась к нему навстречу, чтобы облегчить путь. Их руки сплелись, а губы сомкнулись в страстном поцелуе. Казалось, этот поцелуй продлится бесконечно, то ослабевая, то усиливаясь, в то время как его бедра вдавливали и вдавливали ее в пуховую перину. Но им обоим было мало друг друга, Скай раздувала его страсть, издавая сладострастные стоны, чувствуя, как его любящая и теплая плоть наполняет и сладостно растягивает ее изнутри. И вот уже ее ослепила вспышка первого оргазма, за которым быстро последовали несколько других. Она вонзила свои острые ногти в его спину, и он оторвал губы от ее рта, чтобы глотнуть воздуха.
— Милая, любимая шлюшка! — простонал он. — Дьявол, ты слишком быстро разрядила меня!
Тут она ощутила в себе теплую струю его любви, переполнявшую ее, и зарыдала от счастья, прошептав:
— Je I'amore, mon mari! Я люблю тебя, муж мой! Адам де Мариско наслаждался и ее телом, и ее словами.
— Выходи за меня, когда мы вернемся в Аршамбо после королевской свадьбы, — предложил он.
— На святого Михаила — достаточно скоро? — поддразнила она его.
— В конце сентября? Слишком долго! — прорычал он.
— Но мне нужно время, чтобы собрать приданое, — надулась она. — И кроме того, надо ведь привезти детей.
— Теперь я понимаю, в чем заключаются проблемы брака с немолодой женщиной, — ехидно заметил он.
— Немолодой женщиной?! — С воплем негодования она отшвырнула его прочь, так как он не успел приготовиться к атаке.
— В декабре тебе будет тридцать два, — возразил он и засмеялся.
— Адам де Мариско, ты никогда не был джентльменом, иначе помолчал бы об этом! — воскликнула она в притворной ярости и стала щекотать его. — Ты на десять лет старше меня, настоящий старик! Я могла бы выйти замуж за двадцатилетнего юношу, если бы захотела, — издевалась она, сидя у него на груди.
Он смеялся до тех пор, пока у него не потекли слезы.
— Прекрати щекотаться, ведьма! — упрашивал он ее, а ее пальчики находили все новые и новые чувствительные места. Господи, как он любил ее! И вот наконец его мечта исполнилась!
— Не прекращу, пока ты не извинишься!
— За что? За то, что женюсь на тебе, или за то, что тебе тридцать два? — иронизировал он.
— Ах ты, животное! — Она вцепилась ему в волосы и потянул.
— А-а-а! — завопил он от боли. — Хватит, хватит, ведьма! — Он обхватил ее руками за талию и высоко поднял над собой. Он подержал ее так немного, пока она кричала в притворном ужасе, а потом бережно опустил на перину рядом с собой и нашел ее губы.
— Я люблю тебя, Скай О'Малли, — прошептал он, — я люблю тебя, девочка!
Они занимались любовью всю ночь и все последующие дни. Накануне отъезда в Париж Скай засыпала, переполненная его любовью, в сомнении: неужели завтра они будут в состоянии отправиться в новое путешествие? И когда на следующий день, едва солнце поднялось над горизонтом, ее заставили выбраться из постели, она не чувствовала себя сколько-нибудь отдохнувшей. Адама уже не было, и в комнате суетилась Миньона.
