Одним рывком Фаброн де Бомон поднял пастора Лишо в воздух и швырнул его через балкон. С ужасом они услышали его предсмертный вопль, когда тот летел в воздухе. Затем наступила тишина. Скай и Дейзи выбежали на балкон и увидели его неподвижное тело на скалах внизу. Шея была неестественно свернута набок, изо рта и ушей струилась кровь.
Повернувшись, чтобы успокоить своего разгневанного мужа, Скай увидела, что он стоит с дрожащими коленями, глаза вылезли из орбит, руки судорожно хватаются за горло, как будто он задыхается и хочет что-то сказать. Затем, издав ужасный вопль, он рухнул на пол.
— За доктором! — скомандовала Скай Дейзи, склоняясь над телом герцога. — И приведи Эдмона, быстрее, Дейзи!
Дейзи выбежала из комнаты, двигаясь чисто автоматически, так как тоже была в шоке от происшедшего за последние несколько минут, Скай пыталась понять, жив ли еще герцог. Он был жив, но только слабое дыхание и легкое биение пульса на шее свидетельствовали об этом.
— О, Фаброн, — воскликнула она, — это я всему виной! Пожалуйста, не умирайте, монсеньор! Вернитесь к жизни, ради меня, и я сделаю вас счастливым! — Скай положила его голову на свои колени и нежно гладила ее. Больше она ничем не могла помочь ему. Он был так недвижим и бледен, что ее сердце разрывалось на части. Она не знала, любила ли она в самом деле этого странного человека, но было ясно, что он любил ее. Любил настолько, что начал защищать ее от пастора. Она не сожалела о гибели последнего, он был негодяем, принесшим тем, кого затронула его высохшая рука, только страх и горе.
— Дорогая! — Около нее внезапно оказался Эдмон де Бомон. — Что случилось?
— Герцогиня! — Это пришел врач. — Я позабочусь о нем. — Он взглянул на Дейзи:
— Девушка, помогите мне. Мы должны перенести его на кровать, и я осмотрю его тщательнее — — Вместе они подняли безвольное тело герцога и перенесли его на кровать, еще разобранную после прошедшей ночи.
— Что случилось? — повторил Эдмон, усаживая Скай обратно на стул. Его глаза были восхищенно устремлены на ее обнаженную грудь, но сейчас она совершенно не ощущала наготы. Он подошел к кровати, поднял вязаную шаль и набросил ее на плечи Скай.
— У Фаброна вышла ужасная ссора с пастором, и он был в такой ярости, что вышвырнул того с балкона. Можете не смотреть — он мертв. А потом у вашего дяди случилось нечто вроде удара. — Скай содрогнулась. — Найдите отца Анри, Дейзи. Я уверена, Эдмон знает, где тот скрывается.
— В комнате наверху старой башни, — сказал Эдмон.
Через несколько минут священник оказался в комнате. Скай видела его впервые, и он ей понравился. Отец Анри был невысок, с небольшими живыми карими глазами и пышными волнистыми седыми волосами. Хотя у него были аристократические черты лица, его речь была проста. Она подумала, что он скорее всего бастард какого-нибудь дворянина и крестьянской девушки. С преданностью долгу, которая и снискала ему уважение в замке, он устремился к герцогу и благословил его. Затем, обратившись к доктору, он спросил:
— Ну, Матье, он будет жить?
— Вероятно. У него апоплексический удар. Но о его силе я не могу судить до тех пор, пока он не придет в сознание. Священник кивнул и подошел к Скай и Эдмону.
— Как все это произошло, Эдмон? — спросил он. Эдмон де Бомон быстро пересказал отцу Анри то, что ему удалось узнать, и, когда он закончил, мягкая рука священника легла на голову Скай, и он благословил ее, сказав:
— Церковь приветствует тебя в Бомон де Жаспре, герцогиня. Итак, дочь моя, расскажи мне остальное, с самого начала, с той ночи, когда ты соединилась с Фаброном узами брака.
— Святой отец, вы должны поженить нас, — прошептала Скай ему на ухо, — это отродье, именующее себя человеком Божьим, не вправе было делать это.
— Пока не беспокойся об этом, дочь моя. Ваши подписи под брачным контрактом, по законам герцогства, уже делают брак правомочным. Когда герцог поправится, мы, однако, даруем вашим действиям благословение Церкви. — Он похлопал ее по руке и, сев с ней рядом, повторил:
— Ну же, расскажите мне обо всем.
Она рассказала ему об ужасе первой брачной ночи, о ее попытках за последние три недели спасти их брак. Затем перешла к рассказу о том, как утром к ним ворвался пастор, и о его ужасных словах, и о том, как он избивал ее, и как герцог пришел ей на помощь. Она подтвердила, что герцог раскаялся в своем отходе от истинной церкви.
— Твои действия достойны похвалы, дочь моя, — сказал отец Анри, когда она закончила. — Фаброн — это мятущийся и сбившийся с пути человек. Ты же проявила подлинно христианское терпение в попытках преодолеть его и привести в лоно святой матери-церкви, И в конце концов, несмотря на эту трагедию, твои усилия были вознаграждены, хвала Господу. Сможешь ли ты отстоять всенощную со мной в капелле, молясь за выздоровление твоего мужа, дочь моя?
Она кивнула, и он снова похлопал ее по руке в знак одобрения. Она посмотрела на Эдмона де Бомона, чьи фиалковые глаза были полны восхищения ею, и спросила:
— Вы позаботитесь о том, чтобы капеллу привели в прежнее состояние, Эдмон? — Она снова повернулась к священнику:
— А вы очистите и освятите святой храм, прежде чем мы вознесем молитвы?
Оба мужчины с одобрением посмотрели на Скай, и она ощутила легкие угрызения совести. Ведь она никогда не была слишком религиозна, и сейчас ей вовсе не хотелось вводить в заблуждение этих двоих. Но в данный момент она чувствовала себя вправе поступить именно так. Герцогу были нужны ее молитвы — ведь Бог, несомненно, услышит молитвы даже не слишком ревностного католика.
— Я вовсе не святая, джентльмены, — сказала она, чтобы не усугублять грех. — Пожалуйста, не приписывайте мне качества, которыми я не обладаю, чтобы потом не разочаровываться.
На другом конце комнаты раздались стоны герцога, и Скай поспешила к мужу. Он вышел из ступора, но все еще оставался без сознания.
— Я здесь, Фаброн, — тихо позвала она, и он успокоился. Несколько следующих дней он все еще находился на грани сознания. Скай обнаружила, что действительно стала герцогиней. Ответственность немного отвлекала ее от утех. После смерти пастора Лишо люди смогли вернуться к их исконной католической вере. Обитатели Бомон де Жаспра верили, что их предки обратились в христианство благодаря усилиям апостолов, странствовавших по Средиземноморью и обращавших народы в христианство. Бомонцы, простые по натуре, преданные христиане, любили свои красивые церкви и с радостью отмечали церковные праздники. Кальвинистская холодность пастора Лишо, его безрадостность, постоянные напоминания о грехе и проклятии раздражали и пугали их. С радостью приветствовали они возвращение прежних священников и мессы и вопреки призывам первых к прощению не скорбели о погибшем.
Когда герцог пришел в себя, оказалось, что он парализован ниже талии не может говорить.
— Возможно, со временем он заговорит, — сказал его врач, однако прошел месяц, а ситуация не изменилась. Прошел второй месяц, а в герцогство прибыл представитель французского двора. Он сказал, что герцог, очевидно, вряд ли поправится, а его единственный сын не способен править. Не в положении ли герцогиня? Скай пришлось признаться, что нет. Месье Эдмон из-за его физического недостатка не мог унаследовать правление. Франции ничего другого не оставалось, как взять герцогство под свою эгиду. Но тут французский посол обнаружил, что он заточен в своих апартаментах.
