— Мы поговорим еще, милорд.
— Вам лучше кое-что объяснить мне, — прорычал Конн. — Если вы хотите знать, кто должен ответить за это, то мне-то это тоже очень хочется знать.
Лорд Берли кивнул в знак согласия.
— В этом наши помыслы совпадают, милорд.
— Боже правый! — воскликнул Клуни, когда его хозяину помогли войти в камеру. — Что они сделали с вами, милорд? С вами все в порядке? Кладите его аккуратно, вы, придурки!
— Мы обращаемся с ним, как с младенцем, — сказал один из ухмыляющихся стражников, и они не церемонясь швырнули Конна на ближайший тюфяк.
Когда они выходили, топая ногами, Клуни погрозил им кулаком и вполголоса выругался.
— Английские подонки, — пробормотал он, но, к счастью, они не услышали его.
Конн не мог не ухмыльнуться, несмотря на боль.
— Я жив, Клуни, — сказал он, — хотя едва-едва.
— Что, черт возьми, они сделали с вами, милорд?
— Дыба, — последовал угрюмый ответ.
— Дыба? — Лицо Клуни выразило глубокое отчаяние. — За что дыба? Что, черт возьми, вы совершили, милорд?
— Я ничего не сделал, но лорд Берли уверен, или по крайней мере думает, что уверен, будто я принимал участие в заговоре против Бесс Тюдор.
— Вы не участвуете ни в каком заговоре, — преданно сказал Клуни. — Черт побери, милорд, если бы вы приняли в нем участие, то там же был бы и я. Вы бы ничего не предприняли и не попали бы в беду без своего верного Клуни.
Конн ухитрился еще раз слабо улыбнуться.
— Нет, Клуни, я бы не попал в беду без тебя. Ты хороший товарищ, на которого можно опереться, но видишь ли, кто-то сумел вовлечь меня в заговор, хотя я не знаю, каким образом. Давай надеяться, что Уильям Сесил сумеет разобраться в этом до того, как примет решение снова со мной побеседовать.
Лорд Берли в самом деле искал ответы на вопросы, но ничего не мог обнаружить в своих поисках. Он тщательно изучал сообщения по этому делу, сделанные на основе заявлений других арестованных. Они все охотно давали показания, и совсем не требовалось принуждать их говорить. Читая сообщения по делу, он не мог обнаружить ничего, и тем не менее теперь он был особенно убежден в невиновности лорда Блисса. Он хотел сам поговорить с другими заговорщиками и только успел отдать приказ привести их, как к нему ввели Адама де Мариско.
— Милорд Берли, — сказал он вместо приветствия, — я думаю, вам известно, почему я здесь.
Уильям Сесил кисло кивнул. А что еще следовало ему ожидать?
— Полагаю, ваша жена тоже здесь, — ответил он.
— Моя жена дома в Королевском Молверне с нашими дочерьми. Вспомните — ей запрещено появляться в Лондоне и при дворе.
— Я ни о чем не забываю, милорд, и рад слышать, что леди де Мариско наконец достигла возраста, когда проявляют осмотрительность.
Адам хлопнул рукой по бедру и усмехнулся.
— Она была готова приехать, — признался он, — но и я, и Конн взяли над ней верх. Сейчас Эйден необходима поддержка. Прошу вас, милорд, объясните, в чем дело?
— Ваш шурин был вовлечен в заговор с целью убийства королевы и возведения на трон Марии Шотландской, — объявил лорд Берли.
— Это невозможно! — сказал Адам де Мариско.
— Я начинаю приходить к такому же мнению, — признался лорд Берли.
— Начинаете приходить к такому же мнению? Черт побери! Это вовсе не похоже на Конна, и вам известно это! Этот человек совершенно открытый! Он как книга, которую может прочесть любой, и это одна из причин, почему королева всегда любила его.
— Я не могу, как вы понимаете, милорд, не проявлять особую осторожность, когда дело касается ее величества, — сказал Уильям Сесил. — С тех пор как Елизавета Тюдор заняла английский трон, и Испания, и Франция не раз предпринимали попытки свергнуть ее. Это не первый заговор, о котором стало известно и который ставил целью ее убийство. Я не верю никому, милорд де Мариско, никому.
Адам кивнул. Он отлично понимал положение лорда Берли.
— Что заставило вас поверить в то, что Конн участник заговора? — спросил он.
— Три человека, схваченных по обвинению в заговоре, назвали его вдохновителем заговора. Каждый назвал его имя, но в докладах есть что-то, что тревожит меня, и я не могу уловить, что именно. Садитесь, милорд. Я приказал привести ко мне этих арестованных. Ваш шурин под пыткой вполне убедительно говорил о своей невиновности, даже припомнив мне при этом мое происхождение.
Адам был потрясен.
— Вы пытали его? Как?
— На дыбе, — последовал бесстрастный ответ. — Все люди заявляют о своей невиновности до тех пор, пока их не начинают убеждать другими способами. Лорд Блисс не признал своей вины, несмотря на мастерство господина Нортона. Не волнуйтесь, милорд. Ни одна кость не была сломана. Кажется, ваш шурин плохо переносит боль, а Нортон мастерски делает свое дело. Даже если он убежден в невиновности своего подопечного. Сейчас, однако, мне предстоит раскрыть тайну, существует ли в действительности заговор и почему эти люди впутали лорда Блисса.
Они сидели в комнате, расположенной выше уровня реки, где размещался начальник Тауэра.
Уильям Сесил сказал:
— Пройдемте со мной, милорд. Я должен спуститься вниз, где господин Нортон допрашивает трех остальных участников заговора. Я уверен, вы захотите присутствовать.
— Да, — мрачно сказал Адам. — Хочу. Оба спустились в недра лондонского Тауэра, в царство господина Нортона. Там в узилище палача стояли трое мужчин, прикованных кандалами к стене. Двое мужчин были молоды, одному было не больше шестнадцати, другому, вероятно, двадцать. Третий человек был постарше и, как понял Адам, рассмотрев его, являлся родственником юношей.
— Отец и его два обманутых сына, — сухо сказал Берли, а потом добавил:
— С кого начнем, господин Нортон?
— С молодого. Он боится больше всех. Видите, как он потеет, милорд? Питер, давай мальчишку!
Молчаливый Питер отомкнул кандалы, удерживающие паренька, протащил его через комнату и снова привязал к деревянному стулу с высокой спинкой. Прочный кожаный ремень обхватил его шею посредине, ножные кандалы намертво приковали его лодыжки, а руки были привязаны в кистях к деревянным подлокотникам стула. Потом Питер прикрепил к руке юноши хитроумное приспособление, в котором Адам сразу узнал тиски для больших пальцев. Он медленно начал сжимать их, и скоро юноша закричал от боли, умоляя о пощаде, взывая и к своей матери, и к святой Богородице. По сигналу господина Нортона его помощник прекратил затягивать винт, и Уильям Сесил обратился к двум мужчинам, по-прежнему распятым на стене:
— Ну, вы так и будете бесполезно стоять и смотреть, как мальчишка мучается? Вам остается только сказать мне то, что я хочу знать, и его отпустят, но если вы откажетесь отвечать, я прослежу, чтобы оба ваших сына были без промедления повешены, господин Трент.
